Остров битвы
Шрифт:
— Мой хозяин… ему трудно, ведь он пленник ночного кошмара и не в силах проснуться.
— Такова цена, которую некоторые платят за прожитые жизни.
Старик обхватил рукой эфес меча.
— Я видел, как ты вывел из Тихой Заводи воина, несмотря на то, что он твой враг. Как такой милосердный человек, как ты, может отказать в помощи брату по крови?
— Не настолько я и милосерден. Я мог бы предложить помощь врагу, но не чудовищу.
— Эйлин не тот, кого следует сердить, сын Уирра, — серьезно сказал старик.
Алаан рассмеялся, несмотря на боль.
— Эйлин?..
— Ты тоже.
Костер затрещал, и вверх поднялись искры, тут же рассеянные порывом ветра. Вокруг огня закружил дым, разъедая глаза. Когда Алаан протер их рукой, старика уже не было. В небе сверкнула молния, и на землю упали первые капли дождя, крупные, как галька.
Сидел ли он на земле? Неужели не поднялся, когда пришел старик?..
Алаан сел и пошатнулся, едва не упав в потухший костер. Раздул пламя и добавил туда дров из своих истощающихся запасов. Мокрые от дождя камни вокруг костра зашипели, когда пламя коснулось их. Юноша натянул одеяло на голову, но ему стало жарко, и он снова скинул его, подставляя лицо дождю и наслаждаясь прохладой. Однако вскоре Алаан задрожал, съежившись у шипящего костра, укрываясь от хлестких порывов ветра.
Должно быть, он все-таки уснул, поскольку, открыв глаза, увидел луну, просвечивающую сквозь проплывающую по небу тучу. С губ сорвался непрошеный стон. Боль распространялась по колену и выше на бедро.
Алаан поднял голову и заметил какое-то движение.
Он нащупал меч, который положил рядом, но не слишком близко, чтобы во сне не наткнуться на клинок. Он лежал, дрожал и думал, что же такое бродит в темноте, а затем погрузился в ночной кошмар, который на сей раз оказался страшнее реальности.
Глава 7
Звон в ушах, вызванный приступом мигрени, заглушал все. От него невозможно было избавиться, ни тряся головой, ни затыкая уши. Мысли Диза блуждали точно дитя, заблудившееся во мгле. Образы всплывали из темных глубин сознания и неслись по его просторам, вскоре исчезая или превращаясь в новые видения. Все попытки сосредоточиться на чем-либо оказывались тщетны.
Наблюдая, как конюх седлает для него коня, Диз осознал, что не имеет ни малейшего представления о том, как это делается — хотя сам седлал коня тысячу раз. Юноша оглянулся и увидел Торена, оценивающе смотревшего на него.
— Ты точно справишься, кузен?
— Если не я, то кто же?
— Есть и другие люди.
Диз покачал раскалывающейся от боли головой.
— Нет. Это наше дело, и его нужно закончить.
О чем они?.. Взгляд привлек свет в углу; первый свет дня, пробравшийся внутрь через щель между досками.
— Диз?..
— В чем дело? — Диз заметил беспокойство на лице кузена. — Я опять задумался? Что ж, через пару дней я стану самим собой. Ты ведь так сказал, правда?
Торен кивнул.
— Но что, если мы найдем Бэлда и Сэмюля раньше?
— Вряд ли… не думаю. Они движутся быстрее и опережают нас на полдня.
— Это мы так предполагаем. Устроители ярмарки отправили всадников за
— Поехали. Мы еще успеем догнать их.
Торен кивнул, подал конюхам знак вывести коней, и кузены последовали за ним.
Диз помнил, как садиться в седло — по крайней мере тело помнило. Их сопровождал небольшой эскорт рыцарей, выбранных Тореном. Юноша был не настолько глуп, чтобы ехать в одиночку, не зная точно, как много сторонников у Сэмюля, — а Диз не мог сказать ему этого. Слуги и сквайры будут по возможности ехать следом за ними. Торен был уверен, что скоро отряд нагонит предателей.
Вышли на рассвете, тихо, без звуков труб и кимвального звона. Те немногие, кто провожал, не кричали и не махали им вслед. Всем было понятно, что это погоня не принесет славы, независимо от исхода событий.
Диз наклонился в седле и закрыл глаза от боли, недоумевая, зачем он здесь и что будет делать, если удастся поймать кузенов.
Пусть они убегут, — думал он. — Пусть уйдут далеко и умрут в забвении. Пусть мы больше о них не услышим.
— Диз?..
Диз открыл глаза и увидел, что кузен снова пристально смотрит на него.
— Ты можешь нас задержать, — упрекнул Торен.
Было бы хорошо.
— Ничего, я справлюсь. Не волнуйся. Просто немного болит. Я потерплю. Что сказала леди Беатрис? — поинтересовался Диз, вспомнив, что Торена вызывала к себе мать.
— Я тебе уже говорил. Неужели не помнишь?
Диз покачал головой.
Торен глубоко вздохнул.
— Леди Беатрис желает, чтобы я признал лорда Каррала Уиллса полноправным главой семьи Уиллсов. Тогда он отречется от всех действий и союзников своего брата, лорда Менвина.
Позабыв про дорогу, Торен устремил взгляд на кузена.
— А ты как думаешь?
— В данный момент никак, и ты это прекрасно знаешь.
— По крайней мере рассуждаешь ты вполне трезво. Я согласился признать лорда Каррала. Мы вернем ему Остров Битвы, а он подпишет документы, гарантирующие мир между нашими семьями.
Диз сквозь боль услышал, как сам презрительно фыркает в ответ.
— Лорд Каррал не просто один из Уиллсов. Я ему доверяю.
— Конечно, — снова фыркнул Диз. — Вечно ты веришь, что все люди такие же благородные, как ты.
На этот раз Торен не взглянул на него.
— Ты намекаешь на то, что не следует доверять собственным кузенам? Или хочешь сказать, что последние события должны были меня кое-чему научить, но этого, по-видимому, не произошло?
Диз был не в силах следить за ходом беседы, его мысли путались.
— Я просто говорю: ты ждешь, что у каждого человека такое же чувство чести, как у тебя, — и всегда будешь разочарован.
— Да ладно, не всегда, — отвечал Торен.
— Весьма часто, — заметил Диз.