Остров Блаженных
Шрифт:
– Не хочешь в яму?
– М-м-м!
– Никто не хочет. Только тебя, мужичок, никто и не спрашивает.
Великанша забросила карабин на плечо, сгребла Толика в охапку, поднесла к провалу и без церемоний швырнула вниз. Томский упал спиной на камни. Было больно. Но если бы не кляп во рту он обязательно расхохотался бы. Пара-тройка синяков с лихвой окупали то, что он сейчас сделал.
Анатолий собирался вытащить изо рта кляп, но не успел – на грудь ему приземлилась мутанташа-недоросток. Потом послышалось кряхтение спускавшейся Годзилловны.
– Подъем, мужичок, чего
Толик встал. Сделал пару шагов и тут же ударился больным плечом о какой-то выступ.
– М-м-м…
– Чья бы корова мычала. Хи-хи-хи.
Томский почувствовал, как на его запястье сомкнулась ручонка Полуликой. Мутантки, в отличие от него, прекрасно ориентировались в кромешной темноте.
Пленника вели каким-то коридором. Довольно высоким, поскольку приложиться лбом о препятствие ни разу не довелось.
– Теперь стоять! Хи-хи-хи.
Тяжелые шаги Годзилловны послышались где-то впереди. Раздался скрежет.
Дверь? Не похоже.
Томский, наконец, увидел свет. Красный, подрагивающий. Такой, наверное, бывает в аду. Неужели его угораздило попасть в секту мутантов-сатанистов? Или это новые амазонки? С учетом того, что у них воюют женщины – вполне.
«Так или иначе, Толян, скоро ты получишь ответы на все вопросы. А если помощь не подоспеет вовремя, вдобавок ко всему останешься без яиц. Годзилловна – тетка серьезная и пустых обещаний не дает. Отрежет. Если, конечно, Мамочка не помешает. Мамочка… – Толик вспомнил, Клавдию Игоревну. – Эх, если бы все Мамочки были такими!»
– Вперед!
Годзилловна повелительно взмахнула рукой, и Толик шагнул в сторону света. Нога повисла над пустотой. Толчок в спину, и Томский полетел вниз. Падение было недолгим, но спина… Еще один такой кульбит, и он, в лучшем случае, станет горбатым. А горбатого, как известно…
Томский перевернулся на живот. Встал на колени. Выпрямился. Падать ему пришлось с небольшого утеса. Судя по проглядывающей через цемент арматуре – какой-то обрушившейся дороге. С этого обломка-выступа и начинался вход в то, что его спутницы называли домом. Над головой послышался знакомый скрежет. Это Годзилловна загораживала вход в свое логово ржавым автомобильным капотом. Пока с утеса спускались конвоирши, у Толика было немного времени, чтобы осмотреться. Первым, что привлекло его внимание, был ручеек знакомой черной массы. Он вытекал из отверстия в стене. Чертов битум собирался в специально вырытой и обложенной кирпичом яме внизу. Рядом стояли несколько ржавых ведер. По всей видимости, здешние обитатели использовали черное тесто для каких-то своих нужд.
Томский продолжил осмотр. Круглое помещение приличных размеров подпирали квадратные, метра три высотой, колонны. Ребристые потолки с остатками креплений для ламп. Так-так. Подземный торговый центр или стоянка. Более точно определить, чем все это было раньше, Толик затруднялся. Зато не сомневался в том, чем оно было сейчас. Настоящая помойка. Вонь от готовящейся пищи и смрад испражнений. Четыре костра, вокруг которых сидели и бродили люди в лохмотьях. С такого расстояния Томский не мог определить их пола, зато видел, что, по меньшей мере, половина вооружена.
Вниз
К Томскому подошла Годзилловна, выдернула у него кляп изо рта.
– Теперь можешь вопить. Дружки тебя не услышат, а нас это позабавит. Особенно Мамочку. Спускайся, мужичок!
Толик решил воздержаться от комментариев, чтобы не нарваться на новый удар прикладом. Он двинулся вслед за Полуликой, которая весело размахивала автоматом и прыгала со ступеньки на ступеньку с видом девчонки, спешившей поиграть в «классики».
Идти пришлось мимо гор всевозможного мусора. Тут были и небрежно сваленная в кучи макулатура, и остатки деревянных конструкций, и груды тряпок, некогда бывших одеждой.
У одного из костров сидели трое мужчин. Из одежды на каждом была только набедренная повязка. Грязные, спутанные волосы, покрытые пятнами сажи лица и потухшие взгляды делали их похожими на братьев-близнецов. Один занимался тем, что помешивал деревянной палкой какое-то варево в мятом, черном от нагара ведре.
Когда Толик проходил мимо, кашевар поднял на него глаза, улыбнулся, как давнему знакомому и пропищал:
– Привет, мужичок!
Томский ничего не ответил. Его внимание привлек товарищ приветливого пискуна. Безучастно смотревший на огонь, он вдруг сорвался с места и бросился к горке мусора. Порылся в нем и торжественно показал дружкам крысу, держа ее за хвост. Затем с поразительной меткостью зашвырнул барахтающееся животное в ведро.
Анатолия передернуло. Он с трудом подавил приступ рвоты. Питание в этом месте вполне соответствовало внешнему виду его обитателей. Очень удобно. За едой никуда ходить не требуется. Достаточно выуживать крыс из помойки и готовить супец.
Проходя мимо других костров, Толик чувствовал на себе пристальные взгляды расположившихся у них мужчин и женщин. Он старался не смотреть в их сторону, но отметил про себя, что вооружены были только дамы.
Путешествие закончилось у дальней стены подземелья. Здесь было не так светло, как везде, поэтому Томский не сразу заметил деревянный помост, на котором восседала в кресле странная особа в белом. Приблизившись, Толик понял, что женщина наряжена в подвенечное платье и фату. Подол пышного платья был небрежно подоткнут, обнажая худые ноги в подозрительных светло-коричневых потеках. Судя по засохшим на досках помоста экскрементах, странная невеста не часто покидала свой насест.
В следующую секунду Томский понял, почему – руки дамы в белом были прочно примотаны к деревянным подлокотникам кресла веревками.
Значит, Мамочка, – а в том, что перед ним именно Мамочка, Анатолий не сомневался, – здесь пленница? Что ж, тогда это секта абсолютно нового, невиданного в Метро образца. Впрочем, чего ждать от мутантов? Возможности у них значительно большие, чем у людей, а фантазии простираются гораздо дальше.
– Мамочка! Есть еще один кобель с поверхности, – пробасила Годзилловна. – Очень бойкий и… симпатичный.