Остров Буян: Пушкин и география
Шрифт:
Валахи — жители княжества Валахии, находившегося под властью Турции; затем, после освобождения, они вошли в состав румынской нации, и Валахия стала частью Румынии. Герой повести «Кирджали», по имени которого она названа, говорит: «Для турок, для молдаван, для валахов я, конечно, разбойник, но для русских я гость». А родом Кирджали «был булгар».
Османы — старинное название турок (по имени турецкого султана XVI века Османа I — основателя Османской империи).
Был и я среди донцов, Гнал и я османов шайку; В память битвы и шатров Я домой привез нагайку —так вспоминает поэт свое участие в сражении под Арзрумом, о чем умалчивает в «Путешествии
Этот эпизод навеял Пушкину стихотворение «Делибаш» [51] . Вот его начало:
Перестрелка за холмами; Смотрит лагерь их и наш; На холме пред казаками Вьется красный делибаш.Адехи — от самоназвания «адыге» трех родственных народов — кабардинцев, черкесов, адыгейцев, которых раньше также называли черкесами.
Не для бесед и ликований, Не для кровавых совещаний, Не для расспросов кунака [52] , Не для разбойничей потехи Так рано съехались адехи На двор Гасуба-старика.51
Делибаш, как объясняется в примечаниях к стихотворению, — «конный солдат турецкой армии (по-турецки буквально: отчаянная голова)». В другом же случае — в примечаниях к повести «Кирджали» — поясняется, что «делибаш — начальник группы отборных воинов у турок», хотя в повести говорится: «Делибаши, увидя это (как майор через реку погрозил им пальцем. — Л. Т.), повернулись и ускакали…» Дело в том, что в разных томах 10-томного Собрания сочинений А. С. Пушкина (М.: 1974—1977), из которого взяты примечания, они принадлежат разным авторам. Делибаш согласно словарю языка Пушкина — конный солдат турецкой армии.
52
Кунак — у кавказских народов друг, приятель.
Сарачины (у поэта в форме сорочины), или сарацины, первоначально (у античных историков) название кочевых племен Аравии, а затем вообще всех арабов, а иногда и мусульман. Собственно сарачины — западные половцы.
Братья дружною толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Сорочина в поле спешить…Примечательно еще пояснение А. С. Пушкина об «арабах» и «арапах» в письме к П. А. Вяземскому (вторая половина 1835—1836 гг.): «Араб (женского рода не имеет) [53] житель или уроженец Аравии, аравитянин. Караван был разграблен степными арабами.
Арап, женск. арапки, так обыкновенно называют негров и мулатов. Дворцовые арапы, негры, служащие во дворце. Он выезжает с тремя нарядными арапами».
53
Согласно современным словарям имеет женский род — арабка.
Названия разных народов у А. С. Пушкина органично вплетаются в ткань произведений, в которых даются меткие
А. С. Пушкин был горячим поборником равноправия народов, их дружбы и, естественно, не считал зазорным принадлежность человека к тому или иному народу, лишь бы порядочным он был.
Не то беда, что ты поляк: Костюшко лях, Мицкевич лях! Пожалуй, будь себе татарин, — И тут не вижу я стыда; Будь жид — и это не беда; Беда, что ты Видок Фиглярин [54] .54
Имеется в виду Ф. Булгарин, реакционный литератор и доносчик, получивший прозвище Видок по имени начальника парижской сыскной полиции, известного своими «Записками».
Поэт гордился своим предком (по материнской линии) — Ганнибалом, выходцем из Африки, «арапом» Петра Великого:
Решил Фиглярин, сидя дома, Что черный дед мой Ганнибал Был куплен за бутылку рома И в руки шкиперу попал. Сей шкипер был тот шкипер славный, Кем наша двинулась земля, Кто придал мощно бег державный Рулю родного корабля. Сей шкипер деду был доступен. И сходно купленный арап Возрос усерден, неподкупен, Царю наперсник, а не раб. И был отец он Ганнибала, Пред кем средь чесменских пучин Громада кораблей вспылала И пал впервые Наварин…А. С. Пушкин как мыслитель задумывался о судьбах не только народов своей страны, но и мира. И эту необъятную широту интересов, глубину проникновения его гения во все стороны жизни современного ему мира по достоинству оценил великий польский поэт Адам Мицкевич: «…Никто не заменит Пушкина. Только однажды дается стране воспроизвести человека, который в такой высокой степени соединяет в себе столь различные и, по-видимому, друг друга исключающие качества. Пушкин, коего талант поэтический удивлял читателей, увлекал, изумлял слушателей живостью, тонкостью и ясностью ума своего, был одарен необыкновенной памятью, суждением верным, вкусом утонченным и превосходным. Когда говорил он о политике внешней и отечественной, можно было думать, что слушаешь человека, заматеревшего в государственных делах и пропитанного ежедневным чтением парламентских прений. Он нажил себе много врагов эпиграммами и колкими насмешками. Они мстили ему клеветой. Я довольно близко и довольно долго знал русского поэта; находил я в нем характер слишком впечатлительный, а иногда легкомысленный, но всегда искренний, благородный и способный к сердечным излияниям. Погрешности его казались плодами обстоятельств, среди которых он жил; все, что было в нем хорошего, вытекало из сердца» 8 .
А сердце поэта беспокойно билось в тревогах за судьбы больших и малых народов, за будущее человечества.
Дружба свободных народов — это мир на Земле, чего страстно желал А. С. Пушкин, предвидя его в грядущем. В заметке по поводу «Проекта вечного мира» аббата Сен-Пьера, относящейся ко времени пребывания в Кишиневе, он писал:
«1. Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная жестокость войны, так же, как им стало ясно рабство, королевская власть и т. п… Они убедятся, что наше предназначение — есть, пить и быть свободными.
2. Так как конституции, — которые являются крупным шагом вперед человеческой мысли, шагом, который не будет единственным, — необходимо стремятся к сокращению численности войск, ибо принцип вооруженной силы прямо противоположен всякой конституционной идее, то возможно, что менее чем через 100 лет не будет уже постоянной армии.
3. Что касается великих страстей и великих воинских талантов, для этого останется гильотина, ибо общество вовсе не склонно любоваться великими замыслами победоносного генерала: у людей довольно других забот, и только ради этого они поставили себя под защиту законов» («О вечном мире»).