Остров Эллис
Шрифт:
— О, Джейк, это замечательно!
Официант открыл бутылку и стал разливать шампанское.
— За нас, — поднял бокал Джейк.
— За любовь, — ответила Виолет.
Отпив немного, она поставила бокал на место.
— Не думаете ли вы, что нам надо будет снять квартиру?
— Извините?
— Квартиру. Я имею в виду, если у нас будет любовная связь — и, ах, Джейк, я так мечтаю об этом! Дрожь ваших страстных поцелуев! Но, так или иначе, мы не сможем этим заниматься у меня дома, и у вас тоже, а я не собираюсь жить в каком-нибудь второсортном отеле. Поэтому нам надо будет подобрать квартиру, куда я смогла бы переехать, как хозяйка. И она должна находиться в Верхнем
Джейк выглядел ошарашенным.
— Вы думаете, что ваша мама позволит вам когда-нибудь переехать в квартиру? Даже в квартиру в Верхнем Ист-Сайде? — спросил он.
— Это будет трудно, но я решилась. Она не может руководить мною всю жизнь. И вы должны будете платить за эту квартиру.
— Конечно.
— И я думаю, вы должны будете давать мне какое-то количество денег на расходы. У меня такое чувство, что родители не захотят помогать мне, если я стану вашей любовницей, так что это придется делать вам.Когда мне будет двадцать один, я стану членом трастового фонда, но сейчас у меня ничего нет.
Джейк выглядел еще более ошарашенным.
— На расходы… Конечно.
— И одежду, и еду… но давайте не будем говорить об этом сейчас.
— Нет, давайте поговорим о вас и обо мне. Я не могу сказать, как я счастлив…
— О, я знаю, дорогой, — она улыбнулась. — Я тоже счастлива. Это моя первая любовная связь. «Выдвигай условия».Но мы должны быть практичны. Завтра я начну просматривать список квартир, которые сдаются, но мне надо представлять, какую сумму вы готовы уплатить. Какую, дорогой?
Джейк уставился на нее думая: «Иисусе, что случилось с этой воздушной балериной? Что случилось с «мисс невинность»? Она разговаривает, как прожженный брокер по недвижимости».
— Ну, я не знаю… Какую вы захотите…
— Хорошо, я посмотрю и, если мне что-то очень понравится, я дам вам знать. Договорились? И нам нужно будет там пианино? Вы же не откажетесь исполнять мне там свои песни? Можно, мы купим пианино, Джейк? Это будет так романтично.
— Да… конечно. Почему бы и нет? Я возьму одно в аренду…
«Иисусе, это будет стоить мне целое состояние!»
Виолет увидела в его глазах ужас, и его взгляд так рассмешил ее, что она не смогла удержаться и расхохоталась.
— Что смешного? — спросил он, удивленный.
— О, вы! О… — она прикрыла рот ладошкой, пытаясь сдержать безудержный смех. — По-моему, я перебрала с условиями.
— Вы, что?
— Мадам Левицкая… Я пошла к ней на урок «любовной связи», потому что я решила, что она знает, как мне надо держаться с вами… — она опять рассмеялась. — И она сказала мне, чтобы я выдвигала условия… только, я думаю… я думаю, что я напугала вас до ужаса!
Джейк начал смеяться тоже.
— Выходили к мадам Левицкой?
Она, все еще смеясь, кивнула.
— Да, вы напугали меня до ужаса.
И он расхохотался так же сильно, как и она.
«Бриллиантовая Подкова» Метрополитен Опера была самым консервативным бастионом нью-йоркского общества, а ложу номер 7 миссис Астор называли «троном высшего света Америки». Евреям, правда, не разрешалось покупать ложи, хотя они могли снять ложу на какие-то отдельные спектакли. И это, несмотря на то, что двое из них — Отто Кан и Саймон Вейлер — были самыми крупными вкладчиками в оперу на Бродвее и Тридцать девятой улице. Представление «Тоски» в этот вечер давалось для Бельгийского Комитета
По установленным светским обществом в Опере законам было принято уходить после первого действия, поскольку ни музыкой, ни пением никто в обществе не интересовался. Оперу посещали, главным образом, потому, что людям просто было необходимо где-то появляться, но в этот вечер был особый случай. Во-первых, потому что это было гала-представление, а, во-вторых, потому что «Тоска» — и вполне заслуженно — была для многих любимой оперой, в том числе и для Вейлеров, оставшихся до конца.
Когда опустился занавес, миссис Вейлер поднялась со своего позолоченного кресла, и Саймон накинул ей на плечи длинную горностаевую пелерину. Затем они с достоинством направились к выходу, перебрасываясь приветствиями и отдельными репликами со своими друзьями, разодетыми в меха и усыпанными драгоценностями. У выхода ожидала длинная очередь лимузинов и кучка зевак, пришедших, несмотря на промозглую осеннюю погоду, поглазеть на парад представителей высшего света.
Когда они приехали домой, дворецкий принял у них пальто, и Ребекка спросила:
— Виолет уже в постели?
— Нет, мадам. Она куда-то ушла.
— Ушла? Она мненичего не сказала, что собирается куда-то пойти. А с кем она пошла?
Грандиозная грудь Ребекки вздымалась, а с нею вздымались бриллианты и рубины на семьсот тысяч долларов.
— Но что-то она должна была сказать?
В этот момент открылась входная дверь, и поспешно вошла Виолет. Увидев родителей, она застыла на пороге. Виолет рассчитывала опередить их и быть дома до их возвращения из Оперы. Но вечер с Джейком доставил ей так много удовольствия, что она потеряла счет времени. И вот ее мамочка развернулась в ее сторону.
— Где ты была? — прогремела она.
— Я проголодалась и отправилась в закусочную, — ответила Виолет, закрывая дверь.
Ребекка посмотрела на ее желтое вечернее платье.
— Ты ходила в закусочную в этомплатье? Сама идея идти в закусочную мне кажется совершенно идиотской, учитывая, какую изысканную еду для тебя готовят дома, но одеватьсяв вечернее платье, чтобы пойти в закусочную — это абсурд!
— Так или иначе, — решительно ответила Виолет, обгоняя своих родителей на лестнице, — я была в закусочной. Всем спокойной ночи.
Ее мать смотрела ей вслед, когда она поднималась по мраморной лестнице.
— Она лжет, — прошептала она мужу.
— Послушай, Ребекка, оставь ее в покое. Иногда мне кажется, что ты слишком строга к ней.
Она повернулась к мужу.
— Никогда, слышишь, никогда нельзя быть слишком строгой к собственной дочери, — на высоких нотах заявила она и повернулась к дворецкому. — Когда она ушла?
— Сразу после того, как вы уехали в оперу, мадам.