Остров Эллис
Шрифт:
— Как-то раз ты говорил мне, что не хотел бы, чтобы тебя называли «тупым итальяшкой», — продолжала она. — Но никто и никогда не назовет образованного итальянца «тупым». Все в этом городе зависит не от того, какой ты национальности или расы, но от того, к какому классуты принадлежишь. Я предлагаю тебе билет в высший класс, Марко. И ты не будешь таким дураком, чтобы отказаться от него. Нет — ты будешь «тупым итальяшкой», если откажешься от него.
— Тогда, — мягко, стараясь сдержать ярость, сказал
Он выскочил из постели и стал одеваться.
— И мне надоело быть твоим «жиголо», — крикнул он. — Давай, выходи замуж за своего богатого сенатора и будь великосветской дамой. Кто этого не хочет? Ты была добра ко мне — не отрицаю. Ты заботилась обо мне, желая, чтобы я стал твоей собственностью, а я позволял тебе делать это. Но Марко Санторелли — мужчина,а не собственность.
— Бог мой, — проговорила она. — Вот опять твой характер. Полагаю, итальянец обязательнодолжен устроить сцену. Хорошо, я ранила твое самолюбие, и я извинилась. Но, по крайней мере, давай останемся друзьями. И все-таки подумайнад моим предложением.
Он медленно застегивал рубашку. Затем непроизвольная улыбка тронула его губы.
— Допускаю, что мне нравится устраивать сцены, — сказал он. — И мы останемся друзьями.
Она подошла к нему. Он обнял ее и поцеловал.
— Спасибо за все, — прошептал он.
— Дорогой мальчик, — произнесла она, скрестив пальцы у него на лбу. — Дорогой Марко. Ты был моей молодостью, а теперь моя молодость закончилась.
Он удивился, увидев на ее глазах слезы. Он никогда не видел, чтобы Мод Чартериз плакала.
После двенадцатой серии «Дьявола в алой маске» Марко повел Джорджи прогуляться по Вашингтон сквер. Дул прохладный майский ветер, на Джорджи было белое платье и легкое пальто. Как и обычно, когда она гуляла с Марко, она держала его за руку. Сначала он был ее поводырем — теперь же это был жест привязанности. Слепота обострила остальные чувства Джорджи, и она почти чувствовала возникшее между ними напряжение. Марко молчал, пока они не дошли до площади. Затем он помог ей сесть на скамейку и сам сел рядом.
— Что мучает тебя? — мягко спросила она, взяв его за руку.
— О, я не могу тебе сказать. Нет, могу. Я даже хочутебе сказать. Послушай Джорджи, я влюбился в тебя. Мне так приятно было с тобой все эти прошедшие недели, что я… — он остановился, подыскивая слова. — Я, вот что, пытаюсь сказать: ты так прекрасна в своей слепоте, что я, правда, думаю, что я… я могу помочь тебе, и я хочупомочь тебе… Я хочу быть не только твоим любовником, но и больше.Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Если ты хочешь сказать, что ты мне нужен, ты абсолютно прав. Мне нужны твои глаза, мой дорогой Марко. И мне нужно твое
— Но есть кое-что обо мне, чего ты не знаешь. Я не Дирк Дерринг, чистый и отважный, никогда не совершающий грязных поступков. Я — Марко, а Марко делал в своей жизни не только благочестивые вещи.
Она вздрогнула:
— Что?
— Есть английская актриса… мисс Чартериз…
— Да, я помню, ты говорил о ней на пароходе. Это ведь она недавно вышла замуж за сенатора Огдена?
— Верно. Два дня назад. Я был ее садовником в Италии, и она мне сделала определенного рода предложение… а, черт, короче, она предложила мне стать ее «жиголо». Я отказался, но, когда в Нью-Йорке я очутился совершенно без средств и без надежды получить их, я пришел к ней. За то, что я занимался с ней любовью, она дала мне много денег — теперь ты понимаешь, что я хотел сказать, когда заявил тебе, что я — не Дирк Дерринг.
«Он итальянец, — подумала она. — Они думают совершенно по-другому…»
— И ты думаешь, я раскаялся? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Думаю, что Папа вряд ли удостоил бы тебя за это награды, но я могу понять, почему ты это сделал… Но сейчас ведь она замужем…
— О, не беспокойся. Теперь я — экс-«жиголо». Но есть кое-что, что меня смущает. Дело в том, что Мод, действительно, любитменя, и она предложила мне устроить меня в колледж. Я отказался, но… — он сделал отчаянный жест. — …Я все время ловлю себя на мысли, что она была права,черт ее возьми! Это потрясающая возможность, и я буду идиотом, если упущу ее.
— Конечно,она права! — воскликнула Джорджи. — В этом нет никакого сомнения. Может, она и порочная женщина, но она — права.
— А что ты скажешь о нас с тобой? О тебе?Получение образования — это годы.О Боже, все было так просто, пока я не задался этим вопросом.
— Годы? Сколько?
— Не знаю. Много. Я ведь почти неграмотный. Я, конечно, могу оставаться таким, какой я есть, и, наверное, буду хорошо заниматься своим бизнесом… но она открывает дверь в совершенно иной мир… — он вздохнул, взял ее руку и встал. — Не знаю. Давай прогуляемся еще.
— Марко, ты долженучиться! Должен! Это самое важное, что могут предложить человеку: образование. И если на это уйдет время, что ж… Оно того заслуживает.А я всегда буду здесь, буду тебя ждать.
Он бросил на нее взгляд.
— Правда? Ты будешь ждать годы?
Она улыбнулась.
— О, ты, глупый мужчина. Кто еще у меня есть, кто водит меня в синематограф?
Он остановился под фонарем и обнял ее.