Остров гуннов

Метлицкий Федор Федорович

Я задумал неведомое пока свободное общество, я бы сказал, перепрыгивающее через капитализм и социализм. Экополис как нельзя лучше подходил гуннам, как первые вольные города с их свободой и взаимопомощью, самоуправлением, которые воссоздаются теперь и в моей потерянной стране.

На «Большой земле» скептически усмехались. Купец, строящий терема богатым, говорил, уводя бегающие глаза в сторону:

– Вие призываете в увлекательную экскурсию в строгие геометрические схемы, кдето всички е ясно и разбираемо, и полный тупец.

Я нехотя отвечал:

– Нет, мы предлагаем красоту и гармонию,

о которой вы не подозреваете. А не вашу беспорядочную застройку для богатых, где нет смысла. Знаешь ли ты о древних городах – естественных творениях народов? – оживлялся я. – Детский сон золотых куполов в синеве? Эти вольные дали над кручами древними создала природа для расы славян, чтобы их величавыми измерениями сквозь века тосковать по небывалым краям.

– Плохо, че хуны не унищожили този град, – зло сказал купец. – Няма нищо, кроме нашего современного строительства.

Мне стало противно, что приоткрылся ему.

– Вы уже разрушили красоту древней естественной застройки Острова, которую добил вулкан Колоссео.

Мы хотели застраивать Экополис так, как удобно самим его жителям, чтобы потом он стал таким же прекрасным, как древние города.

Для поселения отбирались, отсеивались от покорных перед метафизическими тяготами существования, – бунтари, не могущие жить в старой реальности. Суровые волосатые гунны с горящими глазами аскетов, похожие на первых христиан, кого за любовь к ближнему и безграничную близость к Иисусу Христу прибивали на крестах, кидали на съедение львам, поджаривали на костре, побивали камнями. И после катастрофы нам не удалось отменить смертную казнь.

Этими неистовыми неофитами с горящими глазами стали мои последователи, в том числе сослуживцы из моего Органа предсказаний. Оказалось, они не такие, как я их представлял – поверили в новую истину. Бывший клерк – простосердечный увалень Пан стал исполнительным директором центральной зеленой усадьбы, конторщик-писец Алепий с козлиной бородкой, смотревший мне в рот, нашим казначеем.

Как ни странно, футурополис привлек преображенных «новых гуннов», мечтавших о своей общине, и беженцев гиксосов, недовольных холодной изнанкой их способа жить. Гиксосы привнесли угрюмый индивидуализм, честность натуры, мужество перед трагедией одиночества, что вносило разнообразие в разноцветную палитру поселенцев, и в сочетании с соборностью гуннов могло дать воспитательный эффект – вырастить самостоятельных личностей, способных соединяться в творческие коллективы. С ними уходило внутреннее лицемерие гуннов и грубость бранных слов.

В экополис пачками прибывали фрилансеры – бродяги свободной профессии, ищущие пропитания. В общем, у нас собралась четвертая часть населения Острова, по моему определению – креативный класс и интеллектуалы.

И сразу возникли все трудности и восторги, что будоражили когда-то жителей вольных городов, не знавших патернализма и полагавшихся только на себя. Работали на своей земле рядом со своим строящимся домом и садом, по радостному наитию, помогая друг другу, ибо благополучие всех зависело от каждого.

Понятно, из-за отсутствия средств вначале мы не платили зарплат, как принято в моем будущем, ведь первым христианам тоже не платили зарплату.

Достаточно было прокормиться.

Возникла новая толерантность, переходящая в привязанности, не похожая на старую лицемерную.

Не буду описывать все наслаждение от творческой работы на себя, из-за чего странным образом исчезает усталость, или быстро восстанавливаешься. И всегда чесались руки от желания работать. Опишу только основные направления, по которым мы шли.

Пилотный проект центрального города-усадьбы в тайге у самого океана был задуман и строился по плану, составленному мной по сведениям из архитектуры моей страны, которые я припомнил как дилетант. Как в израильских «кибуцах» или в европейских «сквотах». Для гуннов я был из будущего, поэтому и такой мой дилетантский план поражал соратников.

Лучшие архитекторы, доселе скрытые новаторы, которых удалось привлечь на нашу сторону, удивили своей увлеченностью.

Центральная усадьба, утопающая в садах, была названа именем Святого Прокла, дорогого мне старца. Учредили Академию искусств – Академию Ильдики, расположенную на утесе у океана, дышащего безграничным простором. Я не мог отвязаться от дорогих мне людей, и они постепенно превращались в легенду.

В лечебнице должны были лечить по совести, потому что неоткуда было взяться другим, корыстным потенциям, кроме заботы о больных. Раскопали в привезенной с прежнего Острова «Александрийской» библиотеке Прокла старые лечебные книги, начиная с Гиппократа.

Вокруг усадьбы расположили экологические поселки в виде ветвей гуннского родового древа. В чертежах быстровозводимые дешевые энергосберегающие дома-теремки обрели свободные линии, ушедшие от старых заскорузлых квадрата – земли и круга – неба.

Поселки должны быть объединены просеками один с другим – целое содружество поселений, связанных в одно целое единым духовным и экономическим пространством, с взаимным обменом опыта, и даже местожительства. Эта земля могла превратиться в Эдем для людей, переехавших сюда добровольно.

Потребность в новых идеях разбудила поразительно самобытные таланты. Нашлись умельцы, которые взялись получать тепло и свет из энергии океана и ветра – бесконечных источников энергии, из отходов, которые гунны обильно разбрасывали тут же, где ели и испражнялись. Воду добывали из артезианских колодцев, из чистейшей реки с хрустальным названием, всплескивающей осетрами, среди пахнувшей родиной тайги, у самого океана. Возникали необычные проекты малого предпринимательства. Я обозвал их инновациями, вспомнив бурное развитие модернизации в моем будущем.

Семейные виды деятельности, биоартели и мастерские, вписывающиеся в природу, с «зелеными» технологиями, должны были производить только исцеляющую чистую продукцию для питания и быта людей. Они объединились по профессиям – в цехи и гильдии.

В Экополисе стал устанавливаться новый уклад торговли – нравственный, как в моей стране, начатый когда-то старообрядцами. Я назвал это «нравственным бизнесом». Появилась даже реклама – на просеках экопоселений устанавливались рекламные билборды – с простым и честным предложением товаров, естественным и необходимым, без того оголтелого и беспардонного рекламного вранья на «Большой земле» гуннов.