Остров Колдунов
Шрифт:
Вельг проигнорировал его раздраженную реплику.
— Представь себе, что отрицательных эмоций в этом потоке стало больше, чем положительных. Темных сил больше, чем светлых. Это и отразилось на всей структуре системы…
— Это тебе что, Кимр подсказал? — спросил Тэйн с брезгливым подозрением. — Абсурд.
— Почему?
— Да потому, чтобы спровоцировать изменения такого масштаба, все люди давно уже должны были превратиться в отъявленных мерзавцев. Ты, кстати, как? Считаешь себя мерзавцем?
Вельг обиженно надулся.
— И потом, откуда вы взяли такую чушь — «темная сила, светлая сила»? Сила, она, знаешь ли, цвета не имеет, — Ройг уже начал злиться, что ввязался в глупый спор. — Энергия не может быть доброй или злой, счастливой или
Вельг неразборчиво огрызнулся, вскочил с табурета и уже в дверях столкнулся с Джерхейном. По его глазам Ройг сразу же понял, что случилось нечто непредвиденное. Вельг, однако, оставаться не захотел: бросив сердитый взгляд на обоих, он вышел, раздраженно хлопнув дверью.
— Что это с ним?
— Да так… — буркнул Тэйн. — Взгляды разошлись.
— На кувшин инты?
— На Остров Колдунов.
Джерхейн рассеянно кивнул.
— Тэйн, ходят слухи, что мой отец убит.
Ройг остолбенел.
— Где ты это слышал?
— В нашей трайте. Там сегодня весь день об этом говорят. Прибыл караван торговцев из Риаллара, из Дарнейта, своим ходом пришли, через Пролив, не через Ворота, и вот… новости.
— Ты говорил с кем-нибудь из самих торговцев, а не с болтунами в трайте? — строго переспросил его Тэйн.
— Нет. Не думаю, что они очень уж сильно переврали сплетню. Такое не исказишь и не скроешь.
— Что еще? — спросил Тэйн, видя, что его друг нервно сжимает и разжимает кулаки, так, будто собирается кинуться в драку прямо сейчас.
— Что Джайт тоже… И жена его, и обе девочки.
— Кто же тогда правит?
Джерхейн вскочил на ноги, отодвинул табурет, потом поставил его на место, отошел к окну, вернулся обратно и сел. Поднял голову на Тэйна и спросил со злостью в голосе.
— А ты не догадываешься?
— Нет, — отрезал Ройг, уже зная, что именно он услышит. Но верить новостям, принесенным Джерхейном, он пока не спешил.
— Кианейт, эта блевотина Прародительницы!
— Тише, — поморщился Тэйн. — Остынь. Все это может оказаться сильно искаженными слухами. Постарайся найти кого-нибудь из того каравана, что пришел из дома. Вельгу говорить?
Джерхейн удрученно кивнул.
— Пусть он завтра сходит на ближайшую ярмарочную площадь и потолкается там, пособирает новости. Может, чего и услышит. Вечером, после заката, сходим кое-куда. Только без Вельга. Если на нас нападут, он не отобьется.
— Что ты собираешься делать? — спросил Джерхейн взволновано.
— В святилище Хэллиха есть целое Окно.
19. В разоренном храме
К следующему вечеру Джерхейн и Вельг успели набрать целый воз различных слухов, которые расползлись по Карре в день появления каравана. Говорили, что правитель Риаллара убит какими-то фанатиками, как по волшебству ускользнувшими из Риан Ал Джара после удачного покушения. Ими же убит и его наследный сын Джайт, а средний сын, Джерхейн, исчез задолго до покушения. Поговаривали, что его тоже нет в живых — погиб в одном из горных районов Илломайна, сражаясь с дьявольскими потусторонними тварями, заполонившими высокогорные поселения. Говорили, что никто иная, как жена его, Кианейт, коренная островитянка, при поддержке колдунов и организовала этот переворот, чтобы захватить власть во всем Риалларе и править им от имени Острова, и что она же на самом деле тайно извела своего супруга, чью гибель успешно скрывала до сего момента. Говорили, что чертовы колдуны решили захватить весь Наземный мир, что именно они наслали на Карру голод и мор. Говорили, что в самом глубоком каньоне Поднебесных
Тэйн выслушивал пересказ этих диких измышлений уже на улице, по пути к святилищу. Джерхейн излагал их сбивчивой скороговоркой, нервно озираясь по сторонам и периодически замолкая. Тьма в Карре имела мутный, мглистый оттенок. Сплошную пелену сумрака рассеивали тусклые блики едва живого света в окнах домов. Хэльды Свеча, ранее освещавшие центральные улицы и площади, потухли почти везде. Только некоторые из них все еще продолжали исправно работать, не требуя вмешательства илларов, словно в насмешку над жителями столицы, обезумевшими от страха перед колдунами. С закатом дневного солнца улицы стремительно пустели, страх перед частыми вечерними налетами становился сильнее с каждым новым слухом о грабежах, с каждым новым трупом, выброшенным в грязь на мостовую. Мелкий колючий снег, обильно сыпавший с небес вот уже несколько дней подряд, падал и таял в липких зловонных лужах, смешиваясь с грязью, делая даже широкие центральные улицы непроходимыми для пешеходов. Откуда-то со стороны уже доносились нечленораздельные вопли и ругань, резко прерванная лязгом металла и тоскливым звоном стали о сталь — начинались ночные забавы. В домах поблизости поспешно, под визг дверных петель и скрежет задвигаемых засовов, под проклятия и причитания захлопывались ставни, поздние пешеходы торопливо ускоряли шаг, проваливались в заполненные грязно-снежной кашей промоины, оскальзывались на медленно леденеющих на холодном ветру булыжниках.
Джерхейн замолчал, когда собранный им ворох слухов иссяк, и весь оставшийся до святилища путь проделал молча, не добавив ни слова. Несколько раз приходилось останавливаться и пережидать в переулках, пропуская путников, вызывавших подозрение. Один раз с противоположных сторон к ним подскочили какие-то темные личности. Джерхейн только начал вытаскивать меч из ножен, когда они, обнаружив, что нарвались вовсе не на перепуганных до полуобморока горожан, поспешно ретировались, отругиваясь и сплевывая в грязь ар-аззах, дешевую дурман-жвачку.
Тэйн постоянно оглядывался на друга, пока они добирались до святилища, пытаясь понять, что именно у него на уме. Джерхейн молчал. Обычно он привык строить планы вслух, сомневаясь, рассуждая, выслушивая короткие, зачастую резкие комментарии друга, потом принимал решение — и больше уже не сомневался ни на мгновение. Но сейчас он словно боялся заговорить на больную тему. Несмотря на весь ужас и боль неожиданной утраты, окажись эти слухи правдой, Джерхейн получил бы нечто, способное подсластить самую горькую пилюлю. Следующим наследником после Джайта был он сам.
Святилище Хэллиха находилось в старом центре Карры, на левом берегу, среди очень старых строений неизвестно какой эпохи, мрачных, слепых — без единого окна, с низкими куполообразными крышами, покрытыми грубыми резными изображениями девяти богов. Традиционный шпиль святилища, напоминающий трехгранный клинок, был виден отчетливо даже в темноте. Густые аллеи священного дейда, чахлого и искривленного на горных склонах Риаллара, здесь, в мягком континентальном климате, до сих пор держали листву, скованную первыми легкими морозами вместе с ветками. Темно-зеленые листья приобрели почти черный оттенок и издавали своеобразный пряный аромат. При ярком дневном свете зрелище это вызывало дрожь у суеверного горожанина: мрачные черные деревья, ровными рядами окружившие поруганный храм, и статуя самого Хэллиха у дверей святилища, валяющаяся на дорожке. Голова статуи была отколота и откатилась в сторону, видимо, во время погрома статую решили вытащить на площадь, да уронили в самом начале пути, не совладав с тяжестью и с идеально гладкой поверхностью. Лазурно-голубые глаза бога, имевшего человеческую голову и тело аури — хищника из семейства кошачьих, вооруженного клыками, казались озлобленными до безумия.