Остров любви
Шрифт:
Чувствуя тепло и нежность, ласку и заботу, которых так не хватало ей все эти дни, девушка совсем забыла, что на ней нет никакой одежды, забыла, где находится и как сюда попала. Сейчас это было безразлично. Главное, что ее снова обнимают такие нежные мужские руки. Внутренний голос шептал: вспомни, как он к тебе относился, ? но сердце подсказывало, что все дурное навсегда осталось в прошлом.
Перебирая густые вьющиеся кудри Николаса, дрожа всем телом, Глори прижималась к нему, а молодой человек покрывал страстными поцелуями прекрасное тело. Девушка стонала от чудесных, неизведанных раньше ощущений. Взяв Глори на руки, Николас
– Боже, как я хочу тебя, – произнес он хриплым от волнения голосом…
Они уснули на мягкой зеленой траве, она с благоговейным страхом от случившегося, он удовлетворенный. Проснувшись, они снова занялись любовью, после чего Николас отнес девушку в прохладные воды пруда.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, виновато улыбаясь и глядя, как вода ласкает ее стройные бедра.
– Я словно кошка на окошке, – сияя, ответила она, – только что налакалась сметаны и греюсь на солнышке.
Николас от души засмеялся.
– Ты должен делать это чаще, – сказала Глори возлюбленному, когда они выбирались из пруда.
– Что именно?
– Смеяться. – Они сидели на солнце, и теплый ветерок обдувал их мокрые тела. Чисто вымытая и отдохнувшая, Глори больше не испытывала неудобств от скудности своего гардероба. Николас надел только брюки. Девушке нравилось наблюдать, как при каждом движении играют мускулы его широкой груди и спины, любоваться красивым густым загаром. Должно быть, Николас чувствовал себя вполне уверенно в этих первобытных условиях.
Капитан взял ее за руку и повел к морскому берегу.
– Идем. Я хочу кое-что тебе показать.
Они прошли по заросшей тропинке, облюбованной резвыми бурундуками и шаловливыми белками, к морю. Увидев десятки ящиков и сундуков, лежащих на песке, Глори в изумлении остановилась. Наконец, она радостно засмеялась и бросилась к сундукам, открывая некоторые из них и обнаруживая одеяла и инструменты, муку, кофе, солонину.
– В ящиках есть апельсины, – сказал Николас девушке, – а также канаты, полотно для парусов и даже гребешок для твоих волос. Есть все, что нам надо, за исключением одежды, – мужчина улыбнулся, – но теперь можно обходиться и без нее.
Глори покраснела, но, снова взглянув на ящики, сменила тему.
– Когда ты все это обнаружил?
Николас отвернулся, боясь встретиться с ней взглядом.
– Сегодня утром, – медленно ответил он, ругая себя за то, что не смог быть честным до конца. Ему стало страшно от мысли, что может потерять ее.
«Он совсем не может лгать, – подумала Глори. – Скорее всего, это богатство найдено еще несколько дней назад». Почувствовав, что начинает злиться, она с трудом подавила в себе желание хорошенько двинуть Николасу в нос. Но вспомнив, как капитан спас ее от нападения кабана, как ласкал и целовал ее, девушка поняла, что не может долго на него сердиться. Если он нашел в себе силы простить ее за то, что оказался на необитаемом острове, то она и подавно должна забыть о его поведении. Впрочем, девушка отдавала себе отчет в том, что любит так сильно, что готова простить практически все.
Она улыбнулась Николасу, и его озабоченное лицо просветлело.
– Может быть, ты угостишь меня апельсином? Умираю от голода.
Капитан подал ей очищенный апельсин, их пальцы соприкоснулись, и по спине девушки пробежала дрожь. Разломив сочный плод пополам, Глори принялась кормить Николаса.
– Мне кажется, пора строить новое жилище, – сказал он, – а не то мы снова забудем о делах. – По его тону было нетрудно догадаться, какие мысли приходят ему в голову.
Она опустила глаза и кивнула.
– Только сначала я съем еще один апельсин.
Протягивая девушке фрукт, Николас выглядел виноватым.
– Сегодня вечером, – пообещал он, – будет такой ужин, какого ты не видела ни на одном званом приеме.
Глори улыбнулась, но, наученная горьким опытом, подумала: лишь бы он обошелся без какой-нибудь змеи или чайки.
Николас освежевал тушу кабана, завернул куски мяса в листья и запек их на углях в обложенной камнями яме. Разыскав в одном из ящиков горшки и жестяную кружку, он пошел к морю и вернулся через несколько минут с целым горшком моллюсков. Из водяного кресса получился замечательный салат.
Все эти яства показались Глори такими вкусными, что она ела до тех пор, пока не почувствовала, что больше не в состоянии проглотить ни кусочка.
– Ты растолстеешь, если будешь продолжать в том же духе, – поддразнил ее Николас. – Станешь больше, будет, что любить.
Глори расправила плечи. Она молила Бога, чтобы Николас действительно полюбил ее, сомневаясь, захочет ли он теперь на ней жениться? Вряд ли Николас овладел бы ею, если у него нет серьезных намерений, и потом, он друг отца. Но Глори хотела быть уверенной, что Николас Блэкуэлл не из тех людей, которые принимают скоропалительные решения. Придет время, и она все узнает. А теперь… что было, то было. Глори наслаждалась каждой минутой, проведенной рядом с любимым.
– Завтра, – пообещал Николас, – я построю шалаш.
– Меняешь свои привычки? – не удержалась Глори.
Николас не ответил.
– Кажется, ты была права.
Эту ночь они провели под открытым небом. Тихо мерцали звезды, и девушка чувствовала себя на вершине блаженства, ей хотелось кричать о своем счастье во весь голос. Николас, должно быть, испытывал те же чувства. Он не отпускал ее всю ночь, нежно обнимая и желая, чтобы даже во сне любимая была рядом.
На берегу моря было предостаточно разной дичи, лука, водяного кресса и других съедобных растений. Шалаш, построенный Николасом, служил им спальней. Жилище стоило затраченных на него двух дней: получилось уютное гнездышко, где влюбленные могли укрыться от солнца и ветра. На песчаном полу, покрытом толстым слоем прошлогодних листьев, лежали одеяла, служащие постелью. Если бы не тревога за Натана, Глори решила бы, что их шалаш и есть рай земной.
Однажды утром, за завтраком, прихлебывая кофе из единственной жестяной кружки, Николас предложил научить девушку плавать.
Глава 12
– Что скажешь на это? – спросил Николас девушку. – Не бойся, я буду рядом.
– Не знаю… лучше завтра. – Она отвела взгляд.
– А почему не сейчас?
– Я… я всегда немного боялась воды. – Глори нервно теребила края прохудившейся, когда-то белой нижней юбки. – Наверное, потому, что маленькой предпочитала играть в куклы или вышивать, чем гулять на воздухе, за исключением, конечно, верховой езды. Это папа приучил меня любить лошадей, но ими увлекаются не только мужчины.