Остров Мрака
Шрифт:
Реддл приподнялся, и всем стало понятно, что его намерения носят отнюдь не шуточный характер.
– Сядьте, майор, - сказал Хаббл и вытащил из нагрудного кармана удостоверение. Раскрыл и показал офицерам.
– Капитан Джонатан Хаббл, Центральное разведывательное агентство. Майор, вы спрашивали, что я здесь делаю? Так вот, отвечаю: я ваш штатный сотрудник, моей задачей является негласный контроль над обстановкой на базе и сбор стратегически важной информации. Любая попытка воспрепятствовать моей деятельности будет расценена как государственная измена, саботаж или, по меньшей мере, невыполнение
Реддл ещё пару секунд сверлил контрразведчика ненавидящим взглядом, а затем шумно выдохнул и плюхнулся назад на свой стул.
– Делайте, что хотите, - устало сказал он, опёршись локтём на стол и уперев лоб в ладонь.
– Только ко мне не лезьте.
– Я рад, что мы поняли друг друга, - ответил Хаббл.
– Продолжим обсуждение?
– Зачем?
– сказал Реддл, не меняя позы.
– Ведь вы всё равно найдёте способ настоять на своём. И мы с этим ровным счётом ничего не сможем сделать, хоть мы и старше вас по званию. Я прав?
– Абсолютно, - без всякого намёка на допустимую в подобной ситуации улыбку отреагировал капитан ЦРА.
– Если пленник знает хотя бы четверть того, чего я от него ожидаю, то он автоматически становится важнейшей фигурой на тысячи миль вокруг этого острова, которому никто даже не удосужился придумать какое бы то ни было название. Важнее всех вас; может, важнее и меня. И от того, как мы им распорядимся, может зависеть судьба всего мира, в частности - Штатов и Алькайи.
– И как же мы распорядимся этим "Смитом"?
– спросил полковник Уильямсон. Посмотрел на Хаббла и поправился: - То есть не мы, а вы, капитан.
– Сегодня я свяжусь с базой ЦРА на Хабайях, и оттуда вышлют катер. Так как до архипелага около шестисот миль, прибудет он не раньше, чем послезавтра. Тогда с возьму с собой этого шпиона и кого-нибудь из тех, кто его охраняет: ведь это дело совершенно секретное, и я не вправе привлекать излишнее внимание...
– Что-то не очень много полномочий вам дают ваши круги, особенно когда их на вас нет - язвительно заметил майор, имея в виду капитанские знаки различия - по четыре небольших блестящих круглешка на каждый погон (разумеется, при синих шевронах; хотя на парадной форме агентов ЦРА она обычно сиреневые); но на Хаббле всё ещё было полевое обмундирование сержанта регулярной армии.
– Поосторожнее с языком, майор, - невозмутимо сказал капитан.
– Иначе всё вами сказанное может быть обращено против вас.
Реддл счёл за благо промолчать.
– А почему бы вам не вызвать вертолёт вместо катер?
– спросил полковник.
– В этом случае вы уже к завтрашнему вечеру будете на Хабайях...
– По той же самой причине, - ответил Хаббл.
– Я не могу доверять пилотам, у которых вряд ли есть допуск к такого рода делам...
– Он обвёл испытующим взглядом аудиторию и продолжил: - Впрочем, я сомневаюсь в наличии такого допуска и у всех вас, однако происшествие имело место на подконтрольной вам территории; к тому же, - его взор в очередной раз уткнулся в майора Реддла, - мне пришлось открыть вам своё истинное лицо, так что вы имеете право знать о моих планах. Итак, я заберу этого разведчика и буду сам с ним работать. Если не добьюсь успеха, переправлю его на Континент,
– А вам не приходило в голову, - внезапно заговорил Прингл, до этого принимавший в разговоре самое незначительное участие, - что Дэн Смит может оказаться именно тем, за кого себя и выдаёт? Что, если все ваши предположения по поводу того, что он якобы алькаец, а значит, должен знать какой-то военный секрет, - плод вашего больного воображения, пустые теории, не имеющие под собой никакого основания? Почему вы не можете допустить, что он говорит правду?
– Ну, капитан...
– сказал Уильямсон с какой-то странной интонацией, глядя на смуглое лицо Прингла, по которому почти невозможно было точно определить возраст командира роты.
– Не думаете ли вы, что он и в самом деле пришелец? Ведь это же нонсенс, абсурд...
– Да, наш друг явно начитался фантастики...
– поддержал полковника Реддл.
– Ну не бывает параллельных миров; можете вы это понять, а?
Хаббл явно наслаждался словесной баталией среди руководства базы, в которой ему самому участвовать совершенно не требовалось.
– Во всяком случае, у нас нет неопровержимых доказательств того, что Смит лжёт, - начал уступать Прингл вышестоящим офицерам.
– Впрочем, если он и врёт, то делает это очень умело. Я предлагаю проверить его на детекторе лжи. Если он начнёт волноваться, давать сбивчивые ответы, - значит, вы были правы, и он действительно шпион. А если же нет...
– ...это ничего не докажет, - продолжил за него майор.
– Если он на самом деле секретный агент Алькайи, почему бы ему не знать какую-нибудь методику, с помощью которой он сможет обманывать детектор?
На время в кабинете установилась напряжённая тишина. Вояки думали - каждый о своём.
Наконец, молчание нарушил капитан Хаббл, которому, по общему мнению руководства, больше подходила форма сержанта:
– Значит, завтра вы его прощупаете полиграфом, а послезавтра я его заберу. Вот и договорились. Всего доброго, господа.
И, не дожидаясь момента, когда полковник объявит-таки совещание оконченным, агент ЦРА поднялся и быстрым шагом вышел из кабинета. Там ему больше нечего было делать.
Еда на военной базе была, конечно, так себе, но по сравнению с тем, чем я питался в последнее время (а именно - плохо прожаренным мясом и сырыми овощами), то, что подавали, было сущим деликатесом.
"Если хотите узнать, каков тот или иной мир, посмотрите в нём на еду", - придумал я афоризм и вернулся к своему завтраку, принесённому солдатом-блондином, который сменил Дика на посту у дверей гауптвахты, куда меня зачем-то засунули, вместо того чтобы прикончить на месте.
Значит, я им зачем-то нужен. Значит, им от меня что-то надо...
Я отставил пустой поднос с грязной тарелкой и перевёрнутым пластиковым стаканчиком в сторону и развалился на кровати, тупо уставившись в потолок. Всё-таки одиночное заключение - это такая скукотища...
Я улыбнулся уголками рта. Вот когда придёт Дик, тогда и наговорюсь, чтобы не было скучно...
Против воли в мозгу всплыли первые строки стихотворения, написанного мною в незапамятные времена, ещё когда мне было четырнадцать лет: