Остров на карте не обозначен
Шрифт:
Но, кроме этих газет, с кораблями прибыли живые люди. А в их передаче события на Востоке выглядели настолько мрачно, что говорить о них можно было только верным приятелям, и то с оглядкой.
Особенно нетерпеливо ожидал прихода судов Густав Рейнер — капитан подводной лодки, базирующейся на острове.
Затянувшийся ремонт подлодки закончился, и капитан Рейнер получил приказ привести лодку в состояние боевой готовности. Стало быть, предстояла новая операция. А чем она кончится — было известно только одному богу.
Вот
В последний раз оба судна — «Берлин» и «Одер» — были здесь в первых числах сентября. С того времени прошло почти три месяца. Срок немалый! И потому, как только суда пришвартовались к причалу и капитаны их выполнили все необходимые формальности, Рейнер уже сидел в капитанской каюте «Берлина» за столом, уставленным бутылками.
Два капитана — подводный и надводный — то и дело прикладывались к рюмкам.
— Куда девался обер Хенке? Почему он меня не встречал? — поинтересовался Штольц. — Его еще не убили заключенные?
— Нет еще, но обязательно убьют! — безапелляционно заявил Рейнер. — Хенке не угробили до сих пор только потому, что он завел себе телохранителей из русских перебежчиков. Но они же его и прихлопнут при первом удобном случае.
— А как майор Клюгхейтер? Все еще страдает либерализмом?
— Майор неисправим! — категорически отрубил Рейнер. — Видимо, и отправка его сюда, на остров, не повлияла на его убеждения, что на Россию не надо было нападать, что наша политика по отношению к славянам — не уничтожение сорняков, а недопустимая жестокость. Он плохо кончит!
— Да-а-а, майор добром не кончит! — согласился Штольц.
— Он всегда был белой вороной! — продолжал Рейнер. — Вся их фамилия такова. Там, где в семье есть музыканты и писатели, там настоящего немца никогда не получится!
— Что и говорить! У майора не такие руки, которыми Германия делает свою историю, — заметил Штольц.
— Интеллигентские руки в лайковых перчатках не смогут служить фюреру! — продолжал Рейнер. — Нужна железная хватка и стальные когти, чтобы на наших дорогах всегда оставались глубокие следы. И чем глубже эти следы, тем тверже будут шаги Великой Германии!
Откровенную беседу собутыльников нарушил почтительный стук. В дверь осторожно просунулась голова боцмана.
— Господин капитан, вас спрашивает капитан Лутц.
Штольц встал.
— Придется тебе, дружище, побыть здесь одному, — сказал он Рейнеру. — Тут у нас одно неотложное дельце. Я вернусь быстро. Можешь пока почитать свежие газеты.
Оставшись один, Рейнер взялся за газеты.
Пробегая глазами по заголовкам, он накалялся все более, вслух выражая свое неудовольствие:
— Черт знает что стало с генералами фюрера! Уже две трети наших территориальных завоеваний в России отдали обратно!
Рейнер смял газету и бросил ее под стол.
— Хватит! Эти русские обнаглели после Сталинграда. Надо сбить с них спесь! Пора!
В тридцатых годах Рейнер, изучив русский язык, два года жил в Советской России в качестве помощника атташе, но был уличен в шпионаже и выслан. После этого и началась «подводная» карьера Рейнера. Злоба к русским осталась у него навсегда.
Когда через час в каюту вернулся Штольц в сопровождении Лутца и оберштурмфюрера Хенке, Рейнер был уже пьян. Увидев Хенке, он налился яростью:
— А тебя, оказывается, еще не укокошил твой зубастый приближенный?! Придется эту миссию выполнить мне!
Рейнер начал шарить рукой у пояса, позабыв, что снял с себя всю свою сбрую с пистолетом и кортиком сразу же, как только пришел в каюту.
Хенке грубо осадил его.
— Сидите, капитан Рейнер! Вы забываете, что со мной подобные шутки неуместны и опасны!
Рейнер мешком завалился в кресло, но продолжал злобно выкрикивать:
— Почему ты, чистокровный ариец, якшаешься со всякой славянской неполноценностью? Изменяешь идеям нашего фюрера! Уничтожать, уничтожать надо славянскую моль! Беспощадно! Пачками! А ты?! Тьфу, слюнтяй!
— Заткнитесь, капитан! — еще грубее оборвал Рейнера Хенке. — Придет время — все будут уничтожены! А сейчас они еще нужны.
— Не хочу ждать! — заревел от ярости Рейнер. — Выпалывать надо эти славянские сорняки! Они постоянно стоят на нашей дороге! Еще раз, обер, вы — слюнтяй! Сухопутная крыса! Тьфу!
Хенке окончательно рассвирепел:
— Вы много себе позволяете, капитан Рейнер! Очевидно, вы еще ни разу не были в гестапо! Я сейчас вызову своих людей, и вам придется отрезвиться в нашем изоляторе!
— Меня?! Капитана подводной лодки?! Старого члена нацистской партии?!! Ах ты, сморчок!
Штольц и Лутц с трудом предотвратили скандал. Но их попытка примирить бушевавшего Рейнера и кипевшего от ярости Хенке не удалась. Хенке уехал.
Сожаления по поводу его отбытия никто из капитанов не высказал. Даже и они не любили гестаповцев.
Всю ночь из капитанской каюты доносились песни вперемежку с буйными выкриками Рейнера и его проклятиями на голову либерала майора и «сухопутной крысы» Хенке. Только к утру капитаны заснули и в каюте установилась тишина.
2
Этим же вечером в глухом без окон складе при свете настоящей керосиновой лампы собрался подпольный комитет «славян», с участием председателя комитета «западников» Вальтера. Посты самоохраны были усилены и расставлены уже под началом штаба, приступившего к действию.