Остров на краю света

Харрис Джоанн

— Здравствуй, Жан-Клод. Или тебя теперь звать Бриман-два?

Он, должно быть, слышал, как я подошла, поскольку не удивился.

— Мадо. Марэн мне сказал, что ты в курсе.

Он подобрал с песка кусок плавника и стал тыкать им в подыхающую медузу. Я заметила, что рука в рукаве vareuse забинтована.

— Все не так плохо, как ты думаешь, — сказал он. — Никого не бросят на произвол судьбы. Поверь мне, абсолютно все саланцы в результате только выиграют. Неужели ты думаешь, я способен допустить, чтобы

с тобой случилось что-нибудь плохое?

— Я не знаю, на что ты способен, — холодно сказала я. — Я даже не знаю, как тебя теперь называть.

Это его явно задело.

— Можешь называть Флинном, — ответил он. — Это фамилия моей матери. Мадо, ничего не изменилось.

Голос его звучал настолько мягко, что я чуть не расплакалась. Я закрыла глаза, снова впуская в себя холод, радуясь, что он не попытался меня коснуться.

— Все изменилось! — Я услышала, что мой голос повышается, но не могла ничего поделать. — Ты нас обманул! Ты меня обманул!

Его лицо застыло. Мне показалось, что у него больной вид — бледное, осунувшееся лицо. Левая скула еще хранит след от солнечного ожога. Углы рта слегка опущены.

— Я говорил тебе то, что ты хотела слышать, — сказал он. — Я делал то, что ты хотела. Ты была вполне довольна результатами.

— Но ты ведь не для нас это делал, так? — Я не могла поверить, что он пытается оправдать свое предательство. — Ты о себе заботился. И это окупилось, верно? Партнерство с Бриманом и оборотный капитал?

Флинн внезапно злобно пнул блеклую тварь, валявшуюся у его ног.

— Ты понятия не имеешь, каково мне пришлось, — сказал он. — Тебе никогда ничего другого не было нужно. Тебя совершенно не волновало, что ты живешь в чужом доме, где некому о тебе позаботиться, что у тебя нет ни собственных денег, ни нормальной работы, ни будущего. А я хотел большего. Если бы я хотел так жить, я бы остался в Керри.

Он посмотрел под ноги, на подыхающую медузу, и снова пнул ее.

— Мерзкие твари. — Внезапно он поднял голову и посмотрел на меня с вызовом. — Мадо, скажи мне честно. Ты никогда не задаешься вопросом: а что бы ты делала, если бы все было по-другому? Неужели тебе этого никогда не хотелось, совсем-совсем?

Я игнорировала вопрос.

— Но почему Ле Салан? Почему бы тебе не сидеть спокойно в Ла Уссиньере, занимаясь своим делом?

Он скривил губы.

— С Бриманом непросто. Он хочет, чтобы все было под его контролем. Он меня не с распростертыми объятиями принял, знаешь ли. На все это понадобилось время. Планы. Труд. Он мог держать меня в подвешенном состоянии годами. Его бы это вполне устроило.

— Значит, ты нам позволял о себе заботиться, а сам тем временем использовал нас, чтобы взять верх над Бриманом.

— Я за все расплатился! — Кажется, он был по-настоящему зол. — Отработал. Я никому из вас ничего не должен.

Он рубанул воздух здоровой рукой, и стая вспугнутых чаек взлетела, пронзительно крича.

— Ты не знаешь, каково мне пришлось, — повторил он, уже потише. —

Я полжизни прожил в бедности. Моя мать...

— Но ведь Бриман посылал вам деньги, — запротестовала я.

— Деньги на... — Он прервался и закончил фразу безжизненным голосом: — Мало. Слишком мало.

Я презрительно посмотрела на него, и он встретил мой взгляд с вызовом.

Облаком опустилась тишина.

— Ну так что? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал безо всякого выражения. — Когда это случится? Как скоро ваши люди демонтируют Ле Бушу?

Он растерялся.

— Кто тебе сказал, что это должно случиться?

Я пожала плечами.

— Это же совершенно очевидно. Все должны Бриману деньги. Все рассчитывают на хорошую прибыль от летнего сезона. Будет куча денег, и они расплатятся с долгами. Но если не будет рифа, людям придется продать землю задешево, чтобы расплатиться; еще год, и тут все будет принадлежать Бриману. Тогда ему останется только подождать, чтобы приливы опять разнесли эту часть острова, и приступить к постройке паромного порта. Я верно угадала?

— Достаточно верно, — признал он.

— Сволочь, — сказала я. — Это ты придумал или он?

— Я. Точнее, ты. — Он пожал плечами. — Если можно украсть пляж, то почему не деревню? Почему бы не целый остров? Бриман и так уже владеет чуть не половиной острова. И, можно сказать, управляет второй половиной. Он уже произвел меня в компаньоны. А теперь...

Он увидел мое лицо и осекся.

— Мадо, не надо на меня так смотреть, — сказал он. — Все не так плохо, как ты думаешь. Для любого, кто хочет сделать выбор, есть выбор.

— Какой?

Флинн повернулся ко мне, сверкая глазами.

— Ах, Мадо, ну неужели ты в самом деле думаешь, что мы такие изверги? — сказал он. — Ему нужны рабочие. Подумай, что значит для острова паромный порт. Работа. Деньги. Жизнь. У всех саланцев будет работа. Лучше, чем все, что у них было до сих пор.

— Не за так, я полагаю.

Мы оба знали, каковы будут условия Бримана.

— Ну и что? — Кажется, голос его наконец зазвучал так, словно он оправдывается. — Что в этом плохого? Все будут при деле — хорошие деньги, оживление в торговле. Сейчас тут сплошной раздрай, каждый тянет в свою сторону. Земля пропадает без дела, потому что некому финансировать, некому возглавить предприятие. Бриман мог бы все изменить. И вам это прекрасно известно; только гордость и упрямство не дают вам это признать.

Я уставилась на него. Просто не могла ничего поделать: он будто и вправду верил в то, что говорил. На миг он меня почти убедил. Так заманчиво — порядок из хаоса. Дешевый прием, мимолетное обаяние — словно краткий блик солнца на воде, что цепляет глаз, лишь на долю секунды, но достаточно, чтобы проглядеть скалы прямо по носу, и это иногда оказывается смертельно.

— А как же старики? — Я заметила брешь в его рассуждениях. — Те, кто не сможет внести свой вклад или не захочет?

Он пожал плечами: