Остров на птичьей улице
Шрифт:
Парень, который держал в руке нож, спрятал его. Только сейчас он заметил меня. Не придал этому никакого значения. Бросился к солдату, взял его ружье и снял с него патронташ. Я стоял на месте.
— Мальчик! Кто стрелял? — крикнул раненый.
— Ш-ш-ш! Тихо! — проговорил второй. Потом повернулся ко мне и снова спросил:
— Кто стрелял, ты не видел?
— Я, — сказал я ему.
— Мальчик, — повторил человек строго, — ты понимаешь, о чем тебя спрашивают?
Я кивнул головой. Он снова повторил вопрос.
— Да, — ответил я, кивнул
Они смотрели на меня и не верили своим глазам.
— Сначала нам надо найти укромное место и спрятаться, — сказал раненый.
— Где ты скрываешься? — спросил второй, — есть там место для нас?
Я ничего не сказал. Подошел к кабелю и с силой дернул его. Лестница упала вниз. Я показал на нее пальцем. Они быстро подбежали к лестнице. Раненый хотел подняться первым, но не смог.
— Есть у тебя веревка?
Я поднялся наверх и сбросил веревку.
— Позови кого-нибудь из взрослых!
— Здесь никого нет, — сказал я.
Он обвязал раненого товарища и поднялся первым. Потом мы вдвоем подтянули его. Я только предупредил их, чтобы они не проходили мимо окна.
Я быстро поднял лестницу, и мы втроем легли на пол. Я хотел встать и принести воды, но они не разрешили мне. Они не знали, что увидеть меня невозможно. Впрочем, может быть, взрослого человека можно было увидеть от ворот. Этого я не знал.
— Здесь они нас не найдут, — прошептал раненый.
— Но если они найдут солдата, тогда… — он не закончил начатую фразу. Они услышали голоса и крики с польской стороны. Я объяснил им, что это такое. Не знаю, сколько мы пролежали, пять минут или полчаса. В конце концов я решил объяснить им ситуацию. Сказал, что видеть нас невозможно и что у меня есть еда и питье. Спросил, принимали ли они участие в восстании.
— Нет, — сказал тот, что был моложе, — мы только хотели добраться до них. Поляк-подпольщик проводил нас почти до места, мы направлялись в гетто и тут наткнулись на патруль. Нас было десять человек. Не у всех было оружие. Если бы это ружье было у меня полчаса тому назад!
— Болек говорил, что не надо идти короткой дорогой, но Шмулик заупрямился, — сказал раненый. — Потом заметил: — Рана снова кровоточит.
— Кто этот Болек? — спросил я.
— Поляк, — сказал раненый. — Наш польский связной.
— У тебя есть бинты, мальчик?
— Нет, — ответил я.
Я рассказал им о ящике, который видел в одной из квартир соседнего дома. Но невозможно было быть уверенным, что ящик все еще там, и, кроме того, сейчас нельзя было спускаться вниз. Я раскрыл шкаф, достал простыню и взял нож. Начал разрезать ее на полосы. Раненый лежал и стонал. Второй заглянул в шкаф и не мог поверить своим глазам.
— Кто еще здесь живет?
— Никто, — снова повторил я.
Он рассердился. Был уверен, что я скрываю от него правду. Боялся, что нас выдадут или что-нибудь в этом роде.
— Ты что думаешь, мы ничего не понимаем? — злился он.
— Если
— Ты тут действительно один?
Теперь уже рассердился я.
— Да, — ответил я и с треском оторвал кусок простыни.
— В другой раз так не шуми, — сказал парень.
Его звали Фреди, а раненого Хенрик.
Фреди перевязал раненого. Потом мы вдвоем перетащили его в шкаф, на мою постель. Он с жадностью пил воду. Фреди тоже напился. Есть они не хотели. Поели перед тем, как пришли сюда.
— Нужно убрать солдата, — сказал Фреди. — Как видно, никто не обратил внимания, что он вбежал за нами во двор. И не заметили его отсутствия.
— Пойдем, помогу, — сказал я.
Мы спустились вниз. Я снова поднял лестницу.
— Кто сделал тебе это укрытие?
— Я все сделал сам. Живу здесь уже два месяца.
— Не верю.
— Не верь.
Я старался не смотреть на то, что делал Фреди. Он раздел солдата.
— Мне пригодится его форма, — извинился он передо мной.
Он собрал вещи в узел, вместе с каской, и спрятал его за большим каменным выступом. Потом взял солдата за ноги и потащил. Он волок его к проему в стене, где впервые увидел меня.
— Замети немного следы, — сказал он мне.
Я засыпал землей лужу крови. Потом пошел по следу и засыпал его мусором, чтобы все выглядело, как раньше.
С большим трудом протолкнули мертвого в дыру. Сделали это вместе. Я не думал, что мне будет так безразлично заниматься подобным делом.
— Что теперь? — спросил я.
— Оставим его в одной из квартир, — ответил Фреди.
— Но, — сказал я, — я ведь здесь живу. Невозможно, чтобы рядом был мертвый солдат. Они его найдут.
Фреди положил труп на пол и сказал:
— Ночью я пойду к восставшим. В основном из-за ружья и пуль, которые я достал. Но Хенрик останется. Рана его несерьезная. Он знает, как перебраться за стену. Там у нас есть связной, и Хенрик сумеет найти его. Он отведет вас в леса. Ты пойдешь с ними. Тебе нечего оставаться здесь одному. Хотя у тебя есть необыкновенное укрытие. Я до сих пор не могу себе представить, что ты все сделал сам. Но ты должен понять — они собираются отдать этот район полякам. Что ты будешь тогда делать? Не сможешь двинуться с места. Не сможешь дышать. Особенно в том случае, если кто-то поселится на развалинах. Ты ведь знаешь, у них плохо с квартирами. И они построят здесь какой-нибудь барак.
— Я не могу отсюда уйти, — сказал я.
Теперь мне было абсолютно ясно, что я не уйду отсюда. И не присоединюсь к восставшим, как думал утром. Я понял, что это было не такое восстание, о каких пишут в приключенческих романах. Восстание, в котором подростки помогают взрослым и становятся боевыми героями. Этот мертвый солдат, которого Фреди бросил на пол, был для меня слишком большим потрясением, и я решил остаться здесь и ждать.
— Но почему?
— Я жду своего отца.
— Он знает, что ты здесь?