Остров Надежды
Шрифт:
Отец говорил ему, что победителей не было, но Семка не понимал смысла этих слов.
Шло время, и разрозненные осколки битвы, подчиняясь законам небесной механики, начали собираться вместе. Те, что имели высокие кинетические скорости, навсегда покинули систему погибшей звезды или стали ее дальними спутниками, но основная масса кораблей образовала неправильной формы шар диаметром около ста километров.
Так в глубинах космоса возник этот мир, краткая история которого полна трагизма, беззвучных катастроф, взрывов и столкновений. Прошло много лет, прежде чем он обрел некоторую стабильность: обломки
…Семка не собирался задерживаться у пробоины дольше, чем того требовала безопасность. Открывшиеся его взгляду дикие картины вздыбленного стального ландшафта ничуть не тронули воображение мальчика — он нашел знакомые ориентиры и осторожно двинулся вперед. Семка не знал истории возникновения туманности и металлического шара, и ему не было до них никакого дела.
Что-то жуткое и нереальное проглядывало в маленькой фигурке, торопливо пробирающейся по разрушенным палубам безвозвратно погибших кораблей; в вечной тишине, мраке и холоде космической ночи, снедаемый голодом и беспокойством, он шел слишком уверенно и осторожно… Искореженные переборки, узкие вертикальные шахты, темные залы с застывшими механизмами — это был его мир, мир маленького мальчика и холодного металла.
Сегодня ему исполнилось двенадцать лет, и, как никогда за последние дни, он чувствовал собственное одиночество и бессилие. Осунувшееся лицо за прозрачным пластиком шлема ясно хранило следы перенесенных страданий…
Семка сделал несколько шагов и остановился, ухватившись левой рукой за свисавшую с потолка коридора балку. В правой руке он сжимал снятый с предохранителя плазменный излучатель MG-90. Мальчик почувствовал впереди опасность, но никак не мог понять, откуда она может появиться. На глаза навернулись слезы — свыкаться с мыслью о полном одиночестве было жутко…
Несколько секунд он настороженно вглядывался в темные глубины простирающегося перед ним зала. До дома оставалось пройти всего несколько сот метров. Этот путь был отлично знаком ему, и внешне все вроде бы выглядело как всегда, но первое правило, которое он усвоил в сознательной жизни: «не доверяй спокойствию и пустоте», уже давно вошло в разряд бессознательных привычек. Семка машинально поднял с пола кусок трубы и швырнул его вперед.
Бесконечность полусферического зала внезапно озарила серия голубых молний; труба брызнула каплями расплавленного металла и испарилась.
Счет пошел на секунды.
Гибкое тело метнулось под защиту полуразрушенного пульта. Пальцы сами сжали гашетку, и плазменный разряд разнес несколько кубических дециметров металла там, откуда по трубе ударила очередь.
Упав на пол, мальчик не остановился, а перекатился дальше и нырнул в вертикальную шахту как раз в тот момент, когда новая серия вспышек разнесла пульт, за которым он прятался секунду назад.
Пролетев несколько метров, Семка притормозил падение, и, как оказалось, вовремя: вертикальный тоннель внезапно оборвался, и он повис, чудом уцепившись за крепежную скобу. Тусклый конус света от фонаря выхватил из мрака фрагмент грузового отсека. Лететь предстояло еще метра три, и мальчик не колеблясь разжал
Этот зал был ему знаком. Уверенно свернув в проход между пустыми стеллажами, он боком влез в шахту грузового лифта. В этот момент в его душе не было ничего, кроме ненависти, которая вытеснила все остальные чувства. Яркие всплески энергетических разрядов, беззвучно разлетающиеся осколки пульта, внезапность атаки — все это напомнило ему об утрате. Перед глазами Семки встала похожая картина, намертво впечатанная в память: вспоротый выстрелами мрак, гротескные очертания боевого робота и заслонившее его, Семку, сгорающее в плазменном вихре… Он не знал, сколько прошло времени после гибели отца… Память мальчика хранила в себе лишь отрезок бесконечности, наполненный болью утраты, одиночеством и горем…
Наверное, он дошел до предела морального истощения: инстинкты отступили, и сейчас ему было безразлично — жить или умереть… Этот робот мог оказаться тем самым, что убил отца!..
Цепляясь одной рукой и ногами за скобы, он вскарабкался по стволу шахты и выбрался на палубу, где минуту назад был атакован. Его душили ненависть и слезы. Гибкий, как кошка, решительный и быстрый, как воплощение смерти, несчастный и не осознающий полной меры своего несчастья двенадцатилетний мальчик скользнул вдоль стены, и мрак, хозяин этих залов, сомкнулся за его спиной…
Фонарь шлема был предусмотрительно погашен, и Семка различил впереди тусклое, красноватое пятно. Это светился нагретый металл. Пятно медленно удалялось, по диагонали пересекая помещение. Мальчика охватила дрожь. «Значит, я попал!» — подумал он, прислонясь к стене и поднимая МG.
Серия голубых солнц вспорола тьму. Впереди взметнулась стена беззвучного пламени. Семка инстинктивно зажмурился, чтобы сберечь глаза, и не видел, как из расстрелянного мрака вырвались очереди ответного залпа, превратив часть стены в фонтаны горячих брызг.
Он уцелел, но был окончательно ослеплен и на несколько секунд вообще потерял способность двигаться. Внезапно впереди вспыхнули три прожектора, раскроив вязкую тьму косыми столбами света, и из глубин зала на Семку двинулось чудовище…
Раскаленные стены и прожектора давали теперь достаточно света, чтобы скорчившийся на полу мальчик мог разглядеть, кого он только что пытался свалить из своего ручного бластера…
Трехметровая квадратная платформа свободно скользила в нескольких сантиметрах от плоскости палубы, не касаясь ее ни одной своей частью. На ней когда-то помещались четыре покатые башни плазмотронов — теперь же их осталось только три, и одна из них, наполовину срезанная очередью, источала малиновое сияние.
Вообще, конструкция выглядела порядком потрепанной: половина заслонок и люков сорваны, из пусковой шахты торчала направляющая, на конце которой косо застыла ракета, пластины радарных антенн смяты. Броня машины, местами пробитая и оплавленная, давно утратила первоначальный блеск, но три пулеметных гнезда исправно ворочали стволами, синхронно с единственной уцелевшей видеокамерой, выискивая цель, и Семка вдруг с ужасом понял — ему несдобровать, потому что из глубин зала надвигался Автоматический Планетарный Разведчик, и, несмотря на потрепанный вид, он относился к разряду самых крупных и смертоносных роботов…