Остров неопытных физиков (илл. Г. Валька)
Шрифт:
— Ну что? — спросил Витька.
— Не дает. За них, оказывается, платить надо. Тоже мне порядочек — человек не может бесплатно на сквере посидеть!
— Не может быть! — возмутился Серега.
— А я тебе говорю — может! Он нам показывал монету, только я не понял сколько.
— Это ж капитализм! — сказал Алек. — Здесь даже свежий воздух продается за деньги!
Ребята, недовольные и расстроенные, пошли дальше. Скоро они очутились на просторной площади перед большим зданием странной архитектуры. Оно было сложено из темно-красного блестящего кирпича.
— Должно быть, какое-то учреждение.
— Конечно, раз флаг висит.
Ребята прошлись перед зданием и завернули за угол.
И сразу перед ними открылась панорама порта. Вдали синели холмистые берега залива и покрытые лесом острова. Яхты с белыми парусами, казалось, неподвижно застыли на воде. Ближе, у самого берега, был сплошной лес мачт. Суда стояли у причалов, тянувшихся вдоль всей набережной. Большие черные лесовозы, танкеры, просто грузовые пароходы, красивые белые пассажирские лайнеры и даже один военный корабль на рейде.
Воздух был пропитан особым портовым ароматом — сложной смесью запахов мазута и гнилых водорослей, рыбы и смолистого леса.
Ребята спустились на набережную и медленно шли, разглядывая суда и читая названия на бортах. Кое-где работали подъемные краны. Один доставал из трюма большие деревянные ящики и складывал их на набережной. Другой кран был занят погрузкой леса. Специальные автомобили-лесовозы подвозили к причалу пакеты свежих, пахнущих смолой брусьев и досок.
— Вот он! Вот он! — вдруг закричал Алек.
— Кто — он? — спросил Яшка.
— Он, «Москвич», тот самый, кремовый!
Направо, из-за штабелей досок, виднелся такой родной и привычный капот «Москвича».
Ребята бегом обогнули штабеля. И перед ними открылась площадка, сплошь уставленная «Москвичами», — кремовыми, бежевыми, зелеными, красными, синими и серыми, цвета морской воды и цвета семги, темно-вишневыми и цвета раздавленной земляники с молоком. Все они стояли ровными рядами и ждали отправки в магазины.
Ребята были обрадованы и огорчены. Приятно в чужой стране встретить свое родное и привычное, но их смутные надежды на то, что через «Москвича» им удастся узнать дорогу в музей «Кон-Тики», оказывались пустой фантазией. Все эти машины были доставлены сюда просто для продажи.
— Ребята, я есть хочу, — мрачно сказал Яшка.
— Все хочем, — ответил Серега.
— Не «хочем», а хотим. Седьмой год русский язык изучаем, — заметил Алек.
— Ребята, пора кончать разговоры! Надо скорее плот находить и отправляться, а то поздно будет, скоро вечер… — сказал Витька. — Серега, ты точно знаешь, что на плоту все есть: и хлеб и консервы?
— Насчет хлеба не
— Ну, тогда пошли скорее, надо все же у кого-нибудь спросить дорогу, не может быть, чтобы никто не знал. Серега, давай теперь ты спрашивай!
Ребята повернули обратно и пошли опять в сторону той главной улицы, по которой они пришли в порт. Здесь, на набережной, прохожих было мало, и Серега все не мог решить, у кого бы спросить дорогу.
Навстречу шли два матроса. Их черная форма была похожа на нашу, не было только привычных голубых воротников с полосками, да на головах у них вместо бескозырок с ленточками были смешные белые шапочки.
Серега решил, что уж норвежские моряки обязательно должны знать имя Тора Хейердала и где находится плот «Кон-Тики».
Морячки шли вразвалку и что-то энергично жевали.
Серега сказал:
— Будьте добры, пожалуйста, скажите нам, как пройти к плоту «Кон-Тики»! Где «Кон-Тики»? Тор Хейердал?
Морячок переложил жвачку за другую щеку и ответил:
— I don't understand, please?
— «Кон-Тики», «Кон-Тики»!.. — повторил Серега.
— I don't understend, norvegian, we are american sailors. May speak english, please?
— Сережка, он же говорит по-английски! Я его понял! — закричал Алек.
Серега и сам начал улавливать что-то знакомое в словах морячка, но английский он знал так же, как и большинство учеников средней школы, то есть почти совсем не знал. Но Алек по английскому языку был первый ученик — этим он обязан своей бабушке, которая с ним занималась. Он даже мог разговаривать по-английски.
Морячки стояли молча и продолжали жевать свою жвачку, вопросительно глядя на ребят.
— Давай, Алек, давай! Объясни им, что нам надо! — обрадовались ребята.
Алек солидно вышел вперед и стал говорить по-английски так невнятно, словно у него полон рот каши.
— Ну что? Ну, что они говорят? — приставали ребята.
— Он говорит, что они американские моряки с того военного корабля, который стоит на рейде. Они только первый день в городе и еще ничего не знают. Они думают, что мы норвежцы, и сами спрашивают, где бы тут поблизости выпить.
Американец вытащил из кармана несколько пакетиков с яркими этикетками и протянул их ребятам.
Ребята отказались.
Американец засмеялся, похлопал Серегу по плечу и стал что-то быстро говорить, опять протягивая пакетик.
— Алек, чего ему надо? — недовольно спросил Витька.
— Он хочет угостить нас этой штукой. Я не могу понять, как она называется, что-то вроде чуингэм. Он говорит, что это очень вкусно и все мальчишки во всех портах, где они бывали, всегда просят эту штуку. Ее надо взять в рот и жевать, только не глотать.
— Пускай сам жует, если не знает, где «Кон-Тики»!
Американский морячок — совсем молодой парень — развернул один пакетик и показал, как надо обращаться с жевательной резинкой. Он энергично двигал челюстями и старался изобразить на своем простецком лице предельное удовольствие.