Остров острых ощущений
Шрифт:
Но хотелось пить. Очень хотелось. Есть не очень хотелось, но перекусить было бы неплохо. Я утром обычно не ем, набивая брюхо вечером, что и здесь делала… Но чувство голода все равно было. На свежем воздухе нагуляла. Я посмотрела на часы – и испытала очередной шок.
Час дня, даже начало второго. Мы с Татьяной легли в час ночи. Я не могла проспать двенадцать часов, даже на самом свежем воздухе. Хотя, конечно… Я бы проснулась, если бы меня куда-то тащили и не пшикнули перед этим в лицо какой-то гадостью. Или не сделали укол. Хотя укола я не помнила. Но игла могла быть тонкой, укольчик напоминать укус комара…
Я быстро
То есть последнее мое воспоминание – мы с Татьяной отправляемся спать.
Но сейчас следовало быстро решить две проблемы. О себе напоминал мочевой пузырь (и решение этой проблемы не представляло никакой сложности), и страшно хотелось пить, но никакого источника воды я пока не видела. Я пожалела, что проспала время росы на листьях, поскольку всю ее высушило солнце, – и осмотрелась из-под деревьев, куда отошла для решения первой проблемы. Не по середине же поляны мне было садиться? Хотя я, вероятно, размышляла как городской житель.
Я увидела проем между деревьев с одной стороны поляны. То есть вроде как проем над дорогой, которой нет. Ничего, по травке прогуляюсь. А если травка мокрая, хоть оближу ее. Хотя с чего ей быть мокрой? Дождей в эти дни не было.
«А нет ли тут каких-нибудь ягод?» – мелькнула мысль.
Я решила сделать обход поляны по кругу, держась под деревьями. Мало ли что… Вдруг за мной кто-то наблюдает? Вдруг… И клюква вроде бы должна под деревьями расти. Или на болоте? Нет, болота не надо. Но я даже не знаю, где должны расти лесные ягоды…
Прямо напротив проема, по которому я собиралась идти следующим этапом, росли какие-то кусты. Нет ли на них съедобных ягод? Кстати, а как я пойму, что ягоды съедобные? Я знаю малину. Клюква, черника и брусника растут не на кустах. А что еще может быть? Ежевика? Я даже не знаю, как она выглядит, и тем более не знаю, на чем она растет.
Я приблизилась к кустам и стала их осматривать. Пахло от них неприятно, но запах почему-то показался мне знакомым. Под ноги я не глядела, за что-то задела и грохнулась. Глаза успела закрыть, но физиономию и руки расцарапала. Не открывая глаз, встала на четвереньки, потом прикрыла ладонью лицо, чтобы его ничто больше не царапало (это мой рабочий инструмент! Оно же все время в кадре!), и посмотрела назад. За что я зацепилась?
Это были ноги в кроссовках. Кроссовки на липучках, носки отсутствовали.
Ах вот что за неприятный запах… Как же я сразу не сообразила?
Но труп определенно не сегодняшний. Свежие трупы так не пахнут. Вертолетчик? Нет…
А пить-то как хочется… Я же умру, не попив воды в самое ближайшее время.
К трупу я всегда смогу вернуться. Он не убежит. Надо найти воду, а потом осматривать труп. А у меня даже фотоаппарата нет…
Я вернулась на середину поляны (ведь точно посередине меня уложили!), подхватила спальный мешок, как свое единственное имущество, и отправилась в путь среди расступившихся передо мной деревьев. Кстати, проснулась я лицом как раз в ту сторону, и солнце от меня ничто не закрывало… Хотя когда я проснулась, оно уже стояло высоко. Но, может, кто-то рассчитывал, что я проснусь раньше? И где все остальные?!
Ой, трава примята, – обратила внимание я. Да, сельский житель, наверное, сразу понял
Минут через десять я увидела впереди воду. Я побежала к ней. Может, меня просто переместили на середину одного из островов, которых тут полно? И я сейчас увижу… Что?
Я остановилась на берегу, рухнула на колени и стала пить, потом умыла лицо, потом снова стала пить. Вода была пресной и очень вкусной. Пока пила, в голову лезла бредятина. Почему-то вспомнила книгу о Второй мировой войне, которую недавно читала. Там рассказывалось об экспериментах, которые фашисты проводили над узниками лагеря Дахау. В частности, садисты пытались выяснить, сколько человек может продержаться на соленой морской воде. У участников жуткого эксперимента по несколько раз в день брали на анализы кровь и мочу. Выяснилось, что необратимые патологические изменения начинаются на пятый день.
Но у меня даже пресная вода! И вообще август, в лесу должно что-то расти. Рыбу я, конечно, ловить не умею, и силки ставить не умею, и вообще не могу убивать животных… Убью ли я животное, чтобы выжить самой? Да, однозначно. Но как мне это сделать?! Я знаю, как искать еду в городе, но не в лесу!
Я села на бережок и уставилась на водную гладь. Впереди маячил еще какой-то участок суши, но со своего места я не могла сказать, остров это или нет. Я не могла даже сказать, где нахожусь сама – на острове или материковой части. Но если материковой, то передо мной – река. Люди всегда селились у воды. Из каких-то книг, неизвестно когда прочитанных, я знала, что заблудившемуся человеку следует выходить к реке и идти по берегу. А если я на острове? Вода вообще-то казалась неподвижной. Но ветра не было.
Доплыву ли я до того участка суши? Доплыву. Но спальный мешок и одежду с кроссовками придется оставлять здесь. Плыть и держать все в одной руке над водой я не смогу. И что я там буду делать голая и босая?
Что мне вообще делать?!
«Идти назад и осматривать труп», – сказала я себе. Хотя бы ради того, чтобы проверить, нет ли в карманах чего-то полезного для меня.
Я еще попила воды и пошла назад. Если кто-то за мной наблюдает, то решит, что у меня не все в порядке с головой. Но журналистика – это диагноз. Я это неоднократно слышала от разных людей. А трупы – моя специфика как ведущей «Криминальной хроники». И я буду снова ее вести! Буду!
Я вытащила труп за ноги из-под кустов. Тело оказалось тяжелым. Но мертвое тело вообще часто кажется тяжелым.
Мужчина. Кроссовки черные, тренировочные, черный с грязно-белым верх спортивного костюма. Не зэковская роба однозначно. Не наш вертолетчик. От лица практически ничего не осталось. От вертолетчика бы осталось, а тут потрудились насекомые… В случае вертолетчика не успели бы. Да и стадия разложения…
Преодолевая брезгливость, я занялась осмотром карманов. Ничего. Вообще ничего! Я расстегнула верх спортивного костюма. Футболка. Никаких следов огнестрела. Мужик лежал на спине. То есть если убивали здесь, стрелять должны были в грудь. А если не здесь? Могли посередине поляны и оттащить в кусты. Рана может быть на спине. Например, ножевая. Нет, не буду осматривать. Не могу. Потом вернусь. С кем-нибудь.