Остров острых ощущений
Шрифт:
– Надо бы взять интервью у милицейского начальства. Пусть расскажет о блестяще проведенной операции.
Спецназ нас покинул по-английски, а милицейское начальство с радостью оторвалось от мужа террористки и попыталось всунуть свое тело в кадр. Это было невозможно чисто технически, даже без меня, и Пашка снимал нас попеременно.
– Эта семья давно приехала с Севера? – уточнила я. – Кстати, вы мне мужа для интервью выделите?
– Да на сколько угодно, – радостно заявило милицейское начальство. – Я вообще не понимаю, как этот мужик,
– Может, она раньше нормальная была? И ведь не всякая же согласится в глухомань ехать.
Выяснилось, что Геннадий Константинович, как представился муж террористки, живет на гражданке примерно год. Последние пятнадцать лет служил на Севере, в маленькой части, расквартированной на острове, название которого он не имеет права назвать. Жизнь там была тяжелая, но платили хорошо, и тратить деньги было не на что. Все военнослужащие охотились, рыбачили, собирали грибы и ягоды. Этим занимались и жены. Жен насчитывалось всего три. Потом часть расформировали. Сейчас на том острове вообще никого нет. Строения, конечно, остались, но, вероятно, тихонько разрушаются. На гражданке бывший прапорщик пошел в охрану.
Странности в поведении жены стал замечать примерно полгода назад. К врачам она не обращалась, он не настаивал. К бухгалтерше ушел, потому что она ждет от него ребенка.
– В нашей семье нет ничего особенного, – развел руками он. – И не я первый от жены ушел.
«Только твоя жена первой захватила заложников в бане и привлекла к себе такое внимание», – подумала я, но вслух ничего не сказала.
Вскоре в баню вернулись несколько сотрудников, приехал директор, которого специально вызвали.
– Ничего не покрушили? – спросил он у меня.
– Только отметины от пуль, – я кивнула на стену.
– Это ерунда. Как раз нам реклама. Покажете как надо?
Я кивнула и вдруг вспомнила, что после того, как скрутили террористку, не видела бизнесменов. Мне бы хотелось взять интервью у типа с отстреленной мочкой уха. До остальных заложников я знала, как добраться, у этих требовалось взять координаты.
В холле появился пьяненький Василий Петрович и спросил, когда я собираюсь отпускать Пашку. Я в ответ спросила, не видел ли он того, кто мне нужен.
– Вроде бы не выходил, – задумчиво произнес Петрович. – Хотя я мог и просмотреть…
– Давайте-ка по бане прогуляемся, друзья мои. Паша, снимай все. Мало ли, понадобится.
И мы втроем отправились на экскурсию по пустой части бани. Часть сотрудников органов пока находилась в холле, часть ушла в директорский кабинет, часть уехала. Клиентам, как я поняла, всем на сегодня отказали.
Баня состояла из отдельных кабинетов – маленьких, средних и больших. Имелась отдельная массажная, джакузи в количестве трех штук. В этой бане, как я поняла, клиентам предоставлялись простыни, халаты, тапочки, самовары, пиво, более крепкие и безалкогольные напитки. Кухня отсутствовала, но поскольку были
Бизнесменов мы нашли в одном из кабинетов. Оба уже начали одеваться.
Но потом кто-то свернул им шеи.
Вероятно, одного убили неожиданно, второй попытался сопротивляться, но ничего не смог сделать.
– Голыми руками, – сказал быстро протрезвевший Петрович. – Звони Андрею, Юля.
Вскоре в баню вернулись те, кто только что ее покинул, надеясь, что работа на вечер этой пятницы закончилась. Но не тут-то было. Работа вполне могла растянуться до утра субботы.
– Паша, копию записи обязательно подготовь, – попросил Андрей.
– Мы не снимали здесь, – напомнила я.
– Вы снимали, кто уходил из холла? – уточнил коллега Андрея.
– Что-то, конечно, попало в кадр, – пожал плечами Пашка. – Но, во-первых, все уходили одеваться. В смысле все, кто был голый. Во-вторых, ваши баню осматривали. А с вашими мог затесаться кто угодно. Журналисты точно были. Это мы с Юлей сразу не пошли. А так-то почти со всех каналов понаехали, да и пишущей братии много было. Ваши сотрудники проводили знакомых. Ну, как всегда… Потом работники бани. Может, клиенты, которым отказали, любопытничали… Андрей, я точно сказать не могу.
– Ох, не было печали, – скривился Андрюша.
– И кто-то мог здесь оставаться, – напомнила я. – Кстати, а как тетка всех собрала в холле?
– Вначале захватила депутатов, отобрала телефоны, заперла в кабинете. Потом туда же пригнала Ивана Захаровича с Виталей и Димой, потом Небосклонова с любовником, потом бизнесменов. Двух сотрудниц заперла еще в одном кабинете, потом двух других женщин поставила к стенке в холле, объяснила требования, персонал выпустила – двоих из холла и двоих из кабинета, по очереди, потом мужиков перевела в холл.
– Но как она смогла всех мужиков свести в один кабинет? – не понимала я. – Ладно, Ковальчук со вторым депутатом, но…
– Они были голые, Юля. На ее стороне была неожиданность. Сводила в кабинет по группам, а перед тем, как в холл переводить, выстрелила, да так, что Ивану Захаровичу волосы слегка опалила. Все поняли: перед ними сумасшедшая баба с ружьем. Явно решили не дергаться. Кто знает, чего ждать от сумасшедшей?
– Но все равно, Андрей. В группе были Виталя с Димой, которые…
– И Артур Небосклонов, у которого сразу же началась истерика. Балерун просто трясся от страха. Молодой депутат скулил, Ковальчук в драку не полезет. А этот, с отстрелянной мочкой уха, сразу сказал, что лучше выполнять все требования сумасшедшей, а там видно будет. Остальные с ним согласились.
– Кто тебе все это рассказал?
– Ковальчук. Потом можешь уточнить у Ивана Захаровича или Витали. Но я сам тоже вначале стал бы выполнять требования сумасшедшей бабы. А потом действовать по обстоятельствам.