Остров, поделенный насилием
Шрифт:
Часть
Если любишь жить — живи,
Не беги прочь от своей судьбы.
Хочешь её поймать — лови,
Но не целуй её нежные губы.
Знай — ты нужна всем,
И никто тебя не покинет.
Но не надевай на себя шлем,
И никто тебя от себя не откинет.
И я верю, что выживешь ты,
Будешь снова громко смеяться…
И всё это сможешь ты,
Если не будешь с судьбою играться.
Ты будешь жить, просто поверь мне.
Я о тебе напишу мать-природе!
Знай, я сделаю это, верь мне,
Чтобы всем было всё в угоду…
(Кохэйри-неко)
Первая моя веселая радость и сильная восторженность от места, где нет цивилизации
Я фланировала, пытаясь разобраться в своих мыслях. Может Эйра считает меня шантрапой, некой жалкой никчемной девицей, которая влюбилась и потеряла от этого голову? Вполне возможно, а чего ещё можно было ожидать? Крепких дружеских объятий? Она точно не будет моей лучшей подругой, у нас слишком далекие от этого отношения, но в заклятые враги тоже не запишется. Хотя… Жизнь имеет особенность не оправдывать ожиданий, что часто случается со мной. Интересно, а Люк меня искал, да и думал вообще обо мне? Он знает, что со мной? Подозревает, что я попала именно сюда? Но парень наверняка индифферентный по этому делу, и ему безразлично.
Так до вечера я тут ничего и не делала, копалась в своих размышлениях, пыталась найти ответы на вопросы, которые сама же себе и задала. Просто хотелось, чтобы мозг был чем-то занят, а найти такое занятие не было никакой возможности. Потом просто наблюдала за людьми из племени, и казались они мне всегда какими-то дикими, словно заросли сорняков. Аборигены насторожились при виде меня, осматривая очень внимательно, и следили за каждым движением, за любым моим взглядом. Думаю, им я совершенно не понравилась, но идти против меня в открытую они не смели. Впрочем, и во мне тоже не горело желание их злить и пугать, а тем более драться, если это вероятно, поэтому отводила глаза от пристальных взоров.
Животных я тут не видела абсолютно никаких, кроме интересных пестрых птиц, постоянно поющих свою песню и летающих в голубой дали небес. А где же быстрые пантеры, дикие леопарды и другие тропические хищники, готовые разорвать тебя на куски? Я воображала себе, что они берут в помощь зверей, хоть и мало дрессированных. Но каких-либо существ тут совсем не было, или я просто не заметила никого! Даже обычных домашних зверушек не примечалось. Зато мне удалось впервые увидеть огромных разноцветных попугаев. Это потрясающие птицы разных размеров и чудеснейшей, словно волшебной, окраски. Некоторых сумела приласкать, проводя по мягкому гладкому пуху. Честно говоря, мне не очень нравятся пернатые любых видов, но я никогда не отрицала хорошо развитого интеллекта у попугаев и врановых. Многие птицы умны, но эти особенно выделяются.
Вся эта картина только усугубляла моё чувство «ненужности», поэтому и дни проходили мрачно, одиноко. Никто не хотел со мной ни разговаривать, ни взаимодействовать, никому не было интересно моё времяпровождение. Здесь не было нужды во мне, видимо, потому меня не замечали. Я чувствовала себя ромашкой среди роз, когда люди проходят мимо и берут более ценные растения, презренно бросая взгляд на белый цветок. Даже так: я была никому тут не нужна, никому и ничему.
Постепенно этот маленький злобный мир терял для меня свои яркие краски, приобретая оттенок гиблого серого места. А люди, жившие здесь, меня отвергли, не замечали, мое имя было забыто. И все, кто отверг — достоин моей ненависти. Достоин моей неприязни во взгляде и жестах. Эти люди… Чем же я им не угодила? Что же сделала не так? Чем заслужила такое отношение к себе? И даже птицы смотрят на меня иначе — в бездне этих мудрых глаз нет добра. Что же не так? Почему, почему у этого мира, у островка, на котором
После того, как вечернее небо покрылось темным покрывалом ночи, и последние остатки пурпура и алые облака с горизонта исчезли, я стала возвращаться обратно в храм. Здесь делать нечего, было ужасно скучно и плохо, пустота заполнила все внутри. Я вижу повсюду лишь враждебность, нежелание в чем-либо помогать, злобу и очерствевшие души людей, куда опустилась тьма и где там просвета. Этот мирок принадлежит насилию и всему ему подобному, тут нет ничего человеческого, здесь чужды забота, любовь и понимание. Дико, страшно, мрачно. В храме меня ждет покой, хотя я не видела там постель.Но самое главное то, что там можно скрыться от испепеляющих, ненавистных взглядов. Не думаю, что буду спать в сыром подвале, несмотря на то, что в храме больше ничего нет, кроме небольшой столовой, ванной и тронного зала.
Я вошла в здание, надеясь застать моего любимого мужчину, единственного, глядевшего на меня другими глазами, от взора которых становилось спокойно и хорошо. Ожидания оправдались. Виктор снова сидел на троне, о чем-то задумавшись. Его бездонные очаровательные глаза мечтательно уставились в пол, хотя, может он там что-то разглядывал или искал, или просто думал о своем. На меня снова нахлынуло вожделенное спокойствие и умиротворение от вида любимого. Злые глаза мира закрылись, и я уже не чувствовала тревоги, больше не ощущала страха. Увидев меня, Виктор поднял голову и улыбнулся, отчего мне стало гораздо лучше, а после стал подзывать к себе. Я медленно, с какой-то нерешительностью и детской робостью пошла к нему, пытаясь понять, что он задумал. Мужчина с нежностью усадил меня на колени и позволил себя обнять. Мои руки обвили его сильную шею. Создавалось ощущение, что сижу я на статуе. Виктор был холодный, чуть бледный и твердый, как камень. Мои руки были настолько хрупкими по сравнению с его шеей! Хотя должно быть наоборот. Готова поклясться, что его могучую шею сломать намного сложнее, чем мои кости. Интересно, если его ударить ножом, что произойдет? Обнажится голый мрамор или же сломается лезвие? Но, разумеется, скорее я брошусь под оружие, чтобы защитить его, чем позволю ударить острием по идеальному телу.
— Как провела время? Тебе нравится это место? — в его голосе прозвучал неподдельный интерес. Я понимала, что ему действительно любопытно, что он хочет узнать мое мнение и увлечения.
Да, мне нравится, так нравится, но, разве что, всюду я встречаю лишь лютую ненависть и желание меня убить самым худшим образом. К тому же, со мной почти никто не разговаривает. И животных здесь почти нет, кроме птиц! И ещё мне надоело ходить в этом странном платье. Мир Люка даже казался не так враждебен, не так замкнут как этот. Здесь никогда меня не примут. Люк же никогда ничего не скрывал, заявляя о своих действиях на весь остров. А тут все протекает будто бы тихо, спокойно. Что это? Наверно, очередная иллюзия, и я способна ее безжалостно разрушить. Все хотят меня убить, тут меня ненавидят. Виктор — не считается, и он, вероятно, единственный… Только с ним я могу позволить себе рассказать чуточку о том, что тревожит меня, но самое сокровенное я не буду рассказывать никому.
— Знаешь, Виктор, тут не совсем уютно. Я думала увидеть хищных животных, а посмотрела лишь забавных попугаев и больше ничего, кроме уже надоевшей растительности. А ещё хочется сменить гардероб. У тебя есть одежда для меня?
Я знаю, что многого прошу. Но если я его жена и если он не передумал насчет этого, то мне нужна одежда. Ходить в этом одеянии больше нет никакого желания. И к тому же, в скором времени мне потребуется ванна.
— Животные…что ж…они будут, обязательно. Одежда есть. Я тебе еще не показывал спальню. Она находится здесь, в этом здании. Оно намного больше, чем ты себе представляешь! Там есть и гардероб и много женской одежды, пошли.