Остров пропавших девушек
Шрифт:
— Не важно.
— Ну и не дуйся. Радовалась бы, что мы вообще тебе их оставили. Многие родители так бы не поступили, уж поверь мне на слово.
С кончика ее носа на стол срывается крупная слеза. «Дело совсем не в деньгах, — думает она. — Просто я смертельно устала от того, что вы меня совсем не любите».
Джемма точно знает, что оба видели эту слезу, но родители молчат. Да, сейчас они на нее злятся, но им и обычно не приходит в голову ее обнять.
— Ты приходишь, только когда со мной проблемы, — говорит она.
Патрик несколько
— Так не устраивай проблем.
— В таком случае я вообще не буду тебя видеть.
Ножки его стула скрипят по полу.
— Ну все, хватит, — говорит он, — жду тебя в пятницу.
Он не целует ее на прощание.
[10] Йотам Оттоленги — известный британский шеф-повар и ресторатор.
Понедельник
8
Робин
Полицейский участок и таможенный пост расположены в одном здании. Она трижды проходит мимо, прежде чем заметить его, потому что вывеску xandarmerie наполовину скрывают многочисленные национальные флаги, которыми в честь фестиваля украсили улицы.
Толкнув перед собой дверь, она входит в помещение бывшего склада с высоким потолком, где члены экипажей яхт в форме выстроились в очередь к стойке справа, а слева поигрывают своими дубинками трое загорелых мужчин в мундирах. Она идет налево, к стойке посетителей. Затем ждет, когда на нее обратят внимание.
Троица смотрит на нее как на инопланетянку. Раздражены ее появлением. Шепчутся между собой, окидывая ее взглядом. Наконец, один из них с ворчаньем встает со стула и выходит вперед.
— Что вам надо?
Сразу на английском, потому как ее гражданство представляется им вполне очевидным.
Грубиян.
Робин делает глубокий вдох, следя за тем, как держит себя.
— Помогите мне, пожалуйста, я ищу дочь.
Он вытягивает шею, оглядывает помещение и говорит:
— Дочерей здесь нет.
Он ухмыляется, явно довольный собой.
«Я недостаточно расстроена, — думает она, — он принимает мои английские манеры за спокойствие».
— Нет, я...
Он берет ручку и несколько раз ею щелкает.
— Простите меня, — продолжает она, — но мне действительно нужна ваша помощь. У меня пропала дочь. В интернете мне на глаза попались некоторые сведения, позволяющие предположить, что она здесь.
Он опять делано оглядывает помещение, по-прежнему не воспринимая ее всерьез.
Мужчины.
— Не прямо здесь. На острове Ла Кастеллана. Она сказала, что отправляется на Ла Кастеллану. Что-то насчет дня рождения. Вот я и приехала, чтобы ее найти.
Он смотрит на нее, не говоря ни слова.
— Мои поиски продолжаются уже почти год.
Ее глаза наполняются слезами. Он переспрашивает:
— День рождения?
— Да, она...
Он упирает локти в стол, улыбается и неожиданно тепло говорит:
— На этой неделе все жители Ла Кастелланы отмечать день рождения. El duqa —
Робин силится подобрать слова. Как же мало она знает свою дочь и ту жизнь, которой та живет. Кто его знает — то, что она наплела Назрин и всем остальным, может оказаться вымыслом чистой воды. Джемма вполне может жить у какой-нибудь подруги или колоться в грязном подвале Ньюэма. Но кое-что из ее рассказов подтвердили поиски в гугле. Места, люди, даты.
— Не знаю, — отвечает она, — возможно, она дружит с кем-то, кто, в свою очередь, дружит с герцогом.
Собеседник мрачнеет еще больше.
— Сколько ей лет?
— Семнадцать. Недавно исполнилось семнадцать.
В ответ на эти слова у него чуть подрагивает бровь, но суть этой его реакции она определить не может. После чего он задает ей тот же вопрос, что и до этого сеньора Эрнандес:
— У вас пропала дочь и ей всего семнадцать?
Робин хочется выть.
— Помогите мне, пожалуйста, — произносит она, — прошу вас. Она всего лишь ребенок.
— А от меня-то что вы хотите?
— Я... может... у пассажиров парома должны проверять паспорта, так? Вы не могли бы посмотреть, может, остались какие-то записи? Чтобы узнать, здесь ли она.
— Конфиденциально, — возражает он.
— Она лишь ребенок! — молит она.
Xandarm вдруг поворачивается к ней спиной и зовет двух других. По полу стучат шаги, они слушают, до ее слуха долетают едва знакомые слова. Filja. Mama. Perdida. Pasaporte. Старший из них что-то говорит, жандарм в ответ согласно кивает, поднимает трубку и набирает номер.
Робин ждет, не вмешиваясь из страха, что что-то пойдет не так.
Когда ему отвечают, жандарм переходит на кастелланское наречие и быстро говорит. Sinjora. Filja. Perdida. Forse loqo. No se. Si. Si. Потом вешает трубку, опять смотрит на нее, показывает на деревянную скамью, скрывающуюся в тени у двери:
— Ждите.
Она ждет почти три часа. Скамейка узкая, и Робин никак не может найти удобную позу без риска соскользнуть на пол. И очень скоро сожалеет, что не купила бутылку воды, но чувствует, что если хотя бы на пару минут покинет пост, то по возвращении вновь придется начинать сначала. В итоге она просто ждет в этом послеобеденном зное, положив на колени сумку, и смотрит, как минутная стрелка ползет по циферблату огромных часов, унесенных с какого-нибудь давно забытого парохода.
Когда часовая стрелка подбирается к трем, дверь опять открывается и в участок входит человек. Лысеющая голова покрыта капельками пота, живот свисает с ремня брюк. Костюм, правда, хороший, не из дешевых.