Остров пурпурной ящерицы

Гуляковский Евгений Яковлевич

Едва пришельцы разбрелись среди Столбов, элы стали внимательно следить за каждым их шагом, каждым движением. Наблюдения должны были ответить на один единственный вопрос: в полной ли мере Разумны пришельцы? Что принесет элам возможный контакт? И возможен ли он вообще, если они не смогут понять друг друга?

Когда один из пришельцев навел какой-то механизм на Главный столб, возведенный из материалов Тусклой планеты, что обозначало найденную элами Жизнь, каждый из них напрягся. Но тут пришелец меньших размеров воспрепятствовал его намерениям, отведя в сторону конечность

большого.

Гангарон с особым любопытством следил за поведением Среднего пришельца. Он уже заметил некоторые закономерности, которые столь его удивили.

Предчувствуя возможные великие последствия для элов от этого Контакта, Гангарон стал думать ритмическими фразами, которые вдруг появились у него, хотя он и не был в ту минуту на Тусклой планете. К тому же эти сигналы с некоторых пор помогали ему лучше думать, решая те или иные проблемы.

И вот, заметил Гангарон, ритмические сигналы отзывались на Среднем пришельце. Его движения, походка стали несколько иными, чем у его попутчиков. Это, конечно, могло быть случайностью. Однако Гангарону почему-то почудилось, что здесь возможны всяческие варианты. И, не говоря никому ни слова, он попробовал общаться с незнакомцем только таким образом. Наконец три фигуры забрались снова в сооружение, на котором прилетели. Вновь вырвалось неукротимое пламя, и сооружение улетело прочь.

…Биоволны Гангарона понеслись в сторону огромного сооружения пришельцев. Пронизывая его, они никак не могли миновать одного из них. Того самого, который вел себя иначе, чем его спутники.

Гангарон стал следить за пришельцем. Увидел в своем воображении, как он остановился у статичных фигур на стене. Какой-то пришелец указывал вперед, выбросив переднюю конечность. Его окружает группа таких же существ.

Гангарон сосредоточился, пытаясь понять увиденное.

И тут он поймал себя на том, что посылает к сооружению пришельцев новые ритмические сигналы, которые он не мог не послать.

Потом в сознании Гангарона всплыло округлое небесное тело, окутанное дымкой. Сначала малое, величиной с горошину, оно стремительно приближалось. Колышущаяся оболочка была голубого цвета.

— Голубая планета… Большая планета… — восхищенно прошептал Гангарон, поражаясь неожиданному эффекту. И он теперь уже был готов позабыть радость былого общения с Тусклой. Новая была… необъяснимой.

И вдруг она исчезла. Вместо нее возник обычный шар из прозрачного вещества, которое так часто встречалось элами на их бесконечном пути во вселенной.

Затем в поле зрения появился новый пришелец, уже известный Гангарону. Пришельцы о чем-то стали совещаться. И Средний пришелец подошел к шару, стал его вращать и что-то объяснял своему товарищу. И Гангарона вдруг привлекла пунктирная светящаяся линия, замысловатой кривой пронизывающая кристалл шара.

Каждая точка кривой сверкала, словно малая звездочка. Кривая начиналась у Изумрудного светила.

Гангарон замер в напряженном внимании. Он узнал узоры созвездий. Окрестных созвездий… Вмонтированные в глубину кристалла, они блестели первозданной красотой.

— Пусть теперь летят, —

с торжеством произнес Гангарон. — Теперь мы знаем, где можно их найти.

— Я сегодня провел последний сеанс связи с пришельцем, — сказал однажды Гангарон Старшему элу. — Хотя они слишком далеко удалились. Я послал самый мощный сигнал, на который способен.

— А он не убьет пришельца? — поинтересовался более осторожный Старый эл.

— Затрудняюсь ответить на это, — почему-то вдруг прошептал Гангарон.

В сознании Гангарона появилась картина планеты с небольшой высоты. Зеленая кипень безбрежного лесного массива то приближалась, показываемая крупным планом, то снова отдалялась так, что сверху еле можно было разобрать голубые вены рек, пересекающих зеленое море деревьев.

— Удивительная планета, — заметил Гангарон. — Она во много раз краше Тусклой.

И вот уже Гангарон видит берег огромного потока, чем-то напоминающий ему ручей на Тусклой планете.

Только этот поток во много раз шире и глубже. С одного берега еле виден другой.

Крутой склон сбегает к воде. Близ прибрежной полосы несколько одинаковых сооружений. Они просты по виду, стенки их колеблются под порывами ветра.

Рассвет. Первые лучи светила вот-вот брызнут из-за горизонта — стрелы выпущены из тетивы.

— У них светило не изумрудное, а алое, — подмечает Гангарон.

Он видит, как из одного строения показывается пришелец, затем другой, третий. Они собираются на росистой лужайке и начинают делать нелепые движения, размахивая верхними и нижними конечностями, затем бегут к реке, чтобы вступить в единоборство с сильным течением…

Гангарон долго еще пытался осмыслить полученную информацию. И каждый раз его все больше и больше беспокоила тайна, которую он знал. Почему именно на ритмические сигналы, так и не понятые никем из элов, так интенсивно реагировал Средний пришелец. Почему он — единственный среди пришельцев — оказался в биорезонансе с сигналами его, Гангарона. И главное — почему мысли пришельца удалось прочитать.

Может быть, эти ритмы означают некие закономерности вселенной, какие-то общие законы, которые пока непостижимы и для элов, и для землян?

На какое-то мгновение Гангарону даже почудилось, что он в силах постичь ритмические сигналы, над которыми столько лет безуспешно бился.

— Что тут было без меня нового? — спросила внезапно появившаяся Ку.

Гангарон рассказал о последнем сеансе биосвязи с пришельцем, улетающим прочь на корабле,

— Больше связаться с ним не удается. Слишком быстро они разогнались!

— Но ты уверен, что нам следует лететь к ним? — спросила Ку, несколько помолчав.

Долго говорили Гангарон и Ку. Уже успела вспыхнуть и отгореть зеленым магнием заря. Начинался новый день.

Гангарон заторопился.

— Ты куда? — спросила Ку.

— Буду отрабатывать с элами строй в полете. Боюсь, они разучились держать его, поскольку давно не летали на дальние расстояния. Нужно, чтобы в полете, который продлится годы, элы не сталкивались и не разлетались далеко друг от друга.