Остров Разочарования (иллюстрации И. Малюкова)
Шрифт:
— Мы уклоняемся от темы, мистер Егорычев, — заметил Цератод.
— Нисколько.
— Крепостное право давно отменено в России, и, следовательно, всякие претензии, основанные на этом отмененном праве, лишены каких бы то ни было оснований.
— А разве рабство не отменено в Соединенных Штатах и Соединенном королевстве?
— Вы страшно упрощаете, — сказал Фламмери.
— Вот именно, — поддержал его Мообс.
— Сразу видно, что у капитан-лейтенанта Егорычева нет навыков дипломатической деятельности, — тонко улыбнулся Цератод.
— Очень может быть. Я на них и не претендую. Зато у меня имеются серьезные
— Мне грустно отмечать это, но капитан-лейтенант Егорычев, кажется, начинает горячиться, — снова улыбнулся Цератод.
— Нисколько. Итак, будем считать, что раз рабство отменено и официально, по крайней мере в его неприкрытой форме, преследуется законом и в Англии и в Америке, то незаконны и самые ссылки на то, откуда бежали, если действительно бежали, предки современного населения острова. Имеются ли какие-нибудь другие, более реальные, я уже не говорю более законные, доказательства принадлежности острова Америке, Англии или другой державе? Ровным счетом никаких. Остров не иголка. Его не потеряешь. На географических картах в нынешние времена отмечаются острова куда мельче нашего. Остров Разочарования на картах не значится.
— Нужно быть реальными политиками, сэр! — не выдержал Фламмери. — Есть остров, не отмеченный на карте и занятый представителями цивилизованных стран. Если у него нет государственной принадлежности, наше дело определить ее.
— Даже остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время, — усмехнулся Егорычев. — Сегодня майор Цератод высказал мысль, под которой я обеими руками подписываюсь: Он сказал примерно следующее: «Прежде всего нам надлежало бы установить, не делим ли мы собственность, которая уже давно имеет хозяина». Я правильно передаю вашу мысль, мистер Цератод?
— Что-то в этом роде, — буркнул Цератод.
— И не сказали ли вы, что позволяете себе обратить наше внимание на местное негритянское население?
— Что-то в этом роде, — снова буркнул Цератод. — Только вы лишаете мою мысль развития.
— Наоборот, я очищаю ее от бездоказательной и неправомерной шелухи и сохраняю ее рациональное зерно. У острова есть единственный и законный хозяин. Это его население.
— Оно не способно к самостоятельной политической жизни! — перебил его Цератод. — Это ясно любому нетенденциозному человеку.
— Считайте меня, если вам угодно, тенденциозным…
— Коммунисты все тенденциозны! — крикнул Мообс и впервые за всю дискуссию удостоился благосклонной улыбки мистера Фламмери.
— …Считайте меня хоть тысячу раз тенденциозным, но я все же не пойму, почему народ, самостоятельно просуществовавший, по всей вероятности, весьма значительное время без всяких заморских наставников, вдруг оказывается неспособным к самостоятельной политической жизни, и почему он оказывается в таком беспомощном состоянии, лишь только по соседству с ним оказываются один или несколько американских, или английских джентльменов, склонных округлить колониальные владения их государств.
Фламмери вне себя от негодования вскочил на ноги.
— Вы материалист, сэр! Вас научили видеть в поступках других лишь корыстные побуждения. И это вам всегда будет мешать в жизни, сэр!
— Следует ли это мне понимать в том смысле, что вы печетесь прежде всего о пользе ближних?
— Разве я давал вам, мистер Егорычев, основания предполагать
— Так почему бы вам не осведомиться у самих ближних, нуждаются ли они в вашем служении, пусть даже и бескорыстном?
— Что ж, не исключено, что и спросим, — ответил Фламмери и вдруг, совершенно успокоившись, опять полуприлег на высокую и душистую траву.
Снова вступил в бой Цератод:
— Очень трудно обсуждать серьезные вопросы с человеком, которого с детства воспитывали в материалистическом духе…
— Не помню где, кажется в какой-то английской книге, я читал, что есть идеалисты, которые идеализируют только реально существующее, и есть материалисты, которые реализуют идеальное, — прервал его Егорычев.
— И я не помню, — сухо заметил Цератод. — Вам не кажется, что вы меня перебили?
— Прошу прощения, — сказал Егорычев. — Это в первый и последний раз. Меня сегодня перебивали раз десять… Вспомнил! Это в книге Вудворда. Она называется «Вздор».
— Очень может быть. Но мне некогда читать разный вздор! — отпарировал Цератод. — Все свое время я без остатка посвящал и посвящаю защите интересов транспортников и неквалифицированных рабочих. Чтение романов — недоступная для меня роскошь.
Фламмери понравилось, как Цератод «отбрил этого мальчишку Егорычева». Он одобрительно улыбнулся.
— Здорово сказано! — крикнул Мообс, изменяя по этому случаю своей давней антипатии к англичанам.
Улыбнулся и Смит. Ответ Цератода показался ему полным достоинства.
— Я поздравляю мистера Цератода с признанием его заслуг такими проверенными друзьями рабочего класса, как мистер Фламмери и Джон Бойнтон Мообс, — сказал Егорычев, и Смит подумал, что одобрение со стороны этих двух джентльменов и в самом деле не такая уж лестная оценка для деятеля профсоюзного движения.
— Вы мне разрешите продолжать, мистер Егорычев? — раздраженно осведомился Цератод.
— Прошу прощения.
— В таком случае я позволю себе прежде всего выразить свое глубокое убеждение, что туземцам острова Разочарования нужно эффективное и работоспособное правительство, способное установить внутренний порядок, безопасность и справедливость. То, что мистер Егорычев склонен считать самоуправлением здешнего населения и порядком, на самом деле, то есть с точки зрения человека западной цивилизации, является беспорядком и анархией. Да, впрочем, откуда здесь было взяться подлинному самоуправлению? Я имею в виду самоуправление на базе представительных институтов, то, которое может быть установлено в итоге постепенного, длительного и на некоторых своих этапах небезболезненного процесса под постоянным и строгим присмотром и при непрерывной помощи старших братьев этого народа. Я подразумеваю в данном случае ведущие народы цивилизованного мира.
Вторично за последние два дня Цератод объявлял себя старшим братом островитян.
— Теперь предположим, что мы согласились с доводами мистера Егорычева. Допустим, что люди на острове явились не из английских колоний и не из Соединенных Штатов и что по этой причине ни Англия, ни Америка не могут предъявить права на этот остров как на свою исконную землю. Но у нас ведь имеются и приобретенные права. Остров отобран у эсэсовцев. Следовательно, он военный трофей. Что ж, давайте распорядимся им в строгом соответствии с нормами международного права, как с военным трофеем…