Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
Шрифт:
С этими словами поп поспешно выскочил из избы.
…А во княжецких палатах тем временем происходило вот что. Только было собрался Владимир от волнений отдохнуть, как отворилась дверь и вошла Несмеяна.
— Обидчика моего не нашли, папенька? — кокетливо спросила она, поправляя рукава шитого бисером сарафана.
— Обидчика, обидчика… Ищут, — рассеянно сказал Владимир, озираясь по сторонам. Где ж корона? Неужели Гапончик уволок? Казню… А! Вот она!
Владимир подобрал
— Чего вырядилась в праздничное? Сарафан небось из китайского сукна шит, а ты его в будни носишь. Отец-то у тебя — князь, и то по-простому одевается! — Он похлопал себя по бокам, демонстрируя полосатую пижаму.
Несмеяна лишь вздохнула и промокнула глаза платочком.
— Грустно, папенька. Посмеяться хочется.
— Так ты посмейся, — оживился Владимир. — Народу объявим, что я тебя сам развеселил, полцарства сэкономим. Ну?!
Царевна покривила губы, старательно развела их пальцами вверх и застыла.
— Ну, — подбадривал Владимир. — Давай хохочи, золотко!
— Чего с Емелей будет, как сыщут? — продолжая кривить лицо, спросила Несмеяна.
— Казним. Голову с плеч скинем, как положено.
Несмеяна тихо, уютно заревела.
— Ты чего, дочка?
— Люб он мне! — не прекращая реветь, сказала Несмеяна. — Все женихи — придурки какие-то, клоуны, шуты гороховые. А он — серьезны-ы-ы-ый! Богаты-ы-рь!
— Липовый, — не терял духа Владимир.
— Какая разница, — огрызнулась Несмеяна. — Про то никто не ведал!
— Так чего ж шум подняла? — не выдержал Владимир.
— Дура, — самокритично призналась Несмеяна. — Все равно никому меня не развеселить. Соврала бы: мол, заставил он меня посмеяться маленько, стала б женой богатырской. Внука бы тебе родила, наследничка!
Владимир потер лоб. Последний довод, похоже, попал в больное место.
— Значит, так, дочурка. На Емеле свет клином не сошелся. Есть и другие на Руси богатыри. Кто нам первым на глаза попадется, того и окрутим.
Несмеяна, похоже, ждала не этого. Но возразить не успела. В дверь заглянул стражник и виновато произнес:
— Аудиенции просят, пресветлый княже!
— Занят я! — гаркнул Владимир.
— Убедительно просят, — не унимался стражник, потирая шишку на лбу. — Не кто-нибудь, а добрый молодец Иван-дурак. С булавой. Может, пустим?
— Ох и распустились вы… — начал Владимир и вдруг оживился: — Добрый молодец, говоришь? — Он заговорщицки глянул на Несмеяну. — Отлично. Даже лучше, чем богатырь, а то они больно наглые да своенравные. Пускай!
Стражник исчез, а в палаты вбежал Иван-дурак. Со сладостным для княжецкого уха криком: «Не вели казнить, вели миловать!» — он бухнулся на колени. Пол в комнате захрустел.
— А, ты, значит, и есть Иван-дурак, — приглядевшись, разочарованно сказал князь. — Казнить
Та согласно кивнула.
— Не за себя прошу, за друзей моих, — вставая, сказал Иван. — Не виноваты они, княже!
— Это кто ж не виноват? Илюшка, Алешка да Никитич Добрынька? Ну ты загнул! Несмеянушка, ты только послушай: над ним самим подозрение висит, а он за изменщиков просит!
Владимир поправил корону, прошелся взад-вперед, заложив руки за спину, и задумчиво произнес:
— Мы не французишки галантные, не британцы учтивые. У нас, у русичей, свой исторический путь. Мы пойдем другим путем!
Иван почесал затылок и виновато сказал:
— Не пойму я слов твоих мудреных, княже. Дурак. Так как насчет друзей моих?
— Чем докажешь, что не ругали они меня?
Иван задумался. Процесс протекал туго, с заминками. Наконец он произнес:
— Пресветлый князь, дело было так…
…Три богатыря да Иван-дурак сидели в трактире и пили ядреный русский квас. Илья Муромец рассказывал о своей любви к Алене.
— Как мне жить без нее, не ведаю! — воскликнул он в заключение. — А все ж верю: Владимир ей прикажет, и пойдет она за меня!
— Ох как прав ты, — воскликнул Алеша с восторгом, — справедлив наш князь! Третий месяц нам жалованье не повышает, а все равно люб нам Красно Солнышко! — Сказал и квасу выпил.
— Потому не повышает, что абы как мы ему служим, — разрыдавшись, поддержал друзей Добрыня. — А надо б получше! Как земле Русской!
…Владимир ошалело смотрел на дурака. Потом спросил:
— И ты надеешься, что я поверю в сей бред?
— Надеюсь, — признался Иван. — Черномор на ухо туг, недослышал, сам додумал и наябедничал.
— Слово дурака против слова Черномора, — усмехнулся князь. — Кому поверю, как сам разумеешь?
— Черномору, разумею, — обреченно вздохнул дурак.
— Так-то, — сказал Владимир назидательно. — А чего припозднился с оправданиями-то? После кваса отходил?
— На сходке ВБО я был.
— Не матерись при дамах! — сурово оборвал его князь. — Где был, что делал? Объясняй!
— Былины слушал, медовуху кушал, — начал перепуганный Иван. — Сидели бояны, не трезвы не пьяны, друг другу улыбались, в любви признавались. Самый главный был боян…
Со страху и под влиянием воспоминаний дурак заговорил стихами. Князь и Несмеяна, обалдев, слушали рассказ о боянских спорах, о новых былинах и о появлении зеленоголового бояна.
— Волосы — как травка, на шее — бородавка, грамотка подделана, да отлично сделана…
— Рифма слабая, — вставил князь.
— Я же там стоял на страже, думал, вдруг прорвется враже? Как услышал про наветы, прибежал едва одетый. Вот стою перед тобой и рискую головой…