Остров смерти
Шрифт:
– Так Игорь тебе действительно нравится или это все игра на публику?
– А тебе, скажешь, не нравится? Не спорю, Илларион тоже в своем роде хорош. Вы с ним неплохо бы смотрелись как пара.
– Крутые повороты в сценарии – классная штука. Но у тебя как пошло сначала, так и катится по наезженной колее. А если б, к примеру, оказалось, что ты просто симулируешь чувства в своих целях?
– Это больше Диане подошло бы, она у нас роковая женщина. А мне всегда удавались романтические персонажи, я сама такая по натуре.
Вероника вспомнила, что рассказывал
– Романтика так романтика. Допустим, я зрительница, я верю в захват заложников. И начинаю недоумевать: как же Ольга остается равнодушной к их страданиям? Только прикинь.
Игорь засыпает. И вдруг тебя охватывает жалость к скованному пленнику. Ты бросаешь ему ключи от наручников, он уплывает по ночной реке.
– Инициатива вещь хорошая, если она в меру.
Такой ход надо с Фалько согласовать, иначе получу по шапке. Да и кому я прикажу снимать, какой оператор меня послушает?
– Конечно, согласуй, – Вероника не знала о сложных проблемах, которые терзали Фалько.
Мимо пробежал радостный Струмилин. Подхватил неочищенный апельсин и попытался удержать его на лбу, не сбавляя скорости.
Апельсин упал, и Вадим погнал его вперед, как мячик.
Вероника с жалостью подумала, что действие наркотика скоро пройдет, и человек осознает, что получил черную метку. Ольга Штурм сейчас примерно в таком же состоянии, как и кандидат наук.
Только молодой женщине не нужны наркотики, ее организм сам вырабатывает необходимые вещества для кайфа.
А если Ольга согласится? Риск ведь будет нешуточный! Как это называется? Очень просто – использовать человека.
Глава 31
Снова позвонил генеральный продюсер.
– Я тут хотел решить вопрос насчет бойцов в камуфляже. Если случился захват заложников, значит на сцене должен появиться спецназ. Зачем, думаю, экипировать актеров? Дешевле нанять на месте настоящий. На Алтае деньгами не избалованы. Выяснил телефон, звоню ментам в управление, а дежурный офицер мне заявляет, что спецназ уже отправлен. Как это понимать? Ты что, успел договориться?
Фалько чувствовал, что сосуды на висках сейчас лопнут. Дужки защитных очков стали давить за ушами.
– Я хотел закинуть удочку, чтобы передать потом, во сколько это выльется, – выговорил он наконец. – Но не успел еще. Может, сами решили подстраховаться?
– Я тебя, конечно, поздравляю: даже менты поверили. Тогда надо их предупредить, а то еще уложат всех мордами вниз.
– Да уж…
Удобно было бы отдать переговоры на откуп продюсеру, а самому остаться в стороне. Но если сбить ментов с толку, если бойцы явятся сюда, как на каникулы, Ладейников может устроить кровавый праздник. А застреленный мент, совсем не то же, что убитый заложник. За своих менты в полном смысле слова отомстят всем. И не сошлешься потом, что заложников берег, не примут они такие оправдания…
Что теперь делать? Договориться с Ладейниковым, взять слово, чтобы не трогал
Маленький человечек в джинсовом костюмчике мыслил так напряженно, что лицо сводила гримаса. Он выглянул из своей палатки и огляделся по сторонам. Набрал номер сотового, оставленный Игорю.
Ладейников отозвался не сразу.
– Слушаю.
– Здесь скоро будет спецназ.
– Чей, какого ведомства?
– Милицейский. Видишь, я с тобой по-честному играю.
– Откуда мне знать? Может, ты и нашим и вашим?
– Я только что случайно узнал, от продюсера.
Что-то менты просекли наметанным глазом.
– Это у кого наметанный глаз, у ментов, что ли? Да они только в кино членораздельно изъясняются – Они уже на подходе, я постараюсь заранее выйти на связь. Давай условимся: я доказываю, что все тут движется в рамках сценария, а ты не делаешь резких движений. Тогда у тебя будут неплохие шансы на благополучный исход.
– Только не надо мне расписывать мои шансы. Когда тебя так агитируют, можно всякое подумать.
– Какая агитация?! Я только…
– Ладно, не суетись… Но имей в виду: фигу в кармане я моментом распознаю. С метами объясняйся популярным текстом. И пожестче, для них вежливость всегда выглядит подозрительно.
Вначале склоны гор оставались густо задрапированными хвоей. Потом тайга расступилась, открыв простор каменным глыбам. Здесь сосны росли небольшими группами. Корни почти полностью оставались снаружи, извиваясь по твердой породе в поисках мягкой земли и ее живительных соков.
Судя по подробной карте местности, до реки оставалось каких-нибудь пять километров. Командир устроил привал, чтобы объяснить каждому его задачу. И тут позвонил из города Феофанов.
– Интересная картина получается. Тут со мной связались прямо с острова. Позвонил режиссер, как-то нашел меня по инстанциям. Говорит, вроде все у них так запланировано по сюжету.
Участники так правдоподобно играли, вот народ у экранов поверил в реальный захват.
– Что нам делать?
– Слушай дальше. Звоню в Москву, там мне подтверждают факт захвата. Похоже, люди в съемочной группе тоже чувствуют себя заложниками и боятся говорить правду. Так что план остается в силе. Мочить никого не спешите. Сперва присмотритесь, что к чему, понаблюдайте за обстановкой. Даю телефон этого самого режиссера.
Фалько Валентин Эдуардович. И поаккуратней в выражениях, а то развоняются потом по своему каналу на всю страну. Или, того хуже запишут тебя на пленку, перемонтируют и выставят полным идиотом.
«Что за счастье собачье? – плюнул в сердцах Белоконь. – Первое настоящее дело после того проклятого случая. И опять какая-то двусмысленность, опять навешивают чужие, следовательские функции».
Бойцы молчали. Он их достаточно вымуштровал, чтобы не спешили задавать вопросов.
– Корректировка, мужики.