Остров судьбы
Шрифт:
Их пальцы все еще были сплетены; юноша смотрел на девушку сияющим, гордым взглядом. Орнелла повела плечом и внезапно ощутила тяжесть ружья, о котором совсем позабыла.
— Подумаю, — сказала она, прекрасно понимая, что уже дала ему ответ, дала поцелуем, взглядом, откликом пораженного непонятной сладостью тела, трепетом предательского сердца, которое не слушалось разума.
— Давай встретимся завтра на том же месте?
— Хорошо. — Орнелла протянула ему мешочек. — Здесь пули. Ты ведь идешь в маки?
— Да, — ответил Дино и нахмурился. — Наверное,
В его голосе и манере держаться проскальзывало намерение взять на себя ответственность за ее безопасность и судьбу. Однако Орнелла не хотела, чтобы их видели вместе.
— Нет. Я сама доберусь. А ты позаботься о теле того человека, которого подстрелил.
— Да, я скажу нашим. Мы вернемся за ним.
Когда он наконец отпустил ее руку, Орнелла пошла по дороге, не чуя под собой ног. Она обнималась и целовалась с Дино из рода Гальяни, Гальяни, привыкших всегда одерживать победу!
Внезапно на память пришли слова матери: «Гальяни известно много способов подчинять себе людей». Странно, но о таком Орнелла даже не догадывалась!
Потом она вспомнила старую корсиканскую песню, песню, в которой были слова: «Моя пуля найдет твое сердце!».
Она не могла балансировать на грани между черным и белым, надо было выбирать что-то одно.
Орнелла остановилась, обернулась и крикнула:
— Дино!
Он тоже повернулся, помахал рукой и улыбнулся.
— Что?
— Я не буду думать, я отвечу сейчас.
С этими словами Орнелла сняла с плеча заряженное ружье, направила его на Дино и выстрелила.
Гулкое эхо понеслось по горам, над деревьями пронеслась стайка вспугнутых птиц. Мгновение Дино стоял, глядя на Орнеллу изумленным, непонимающим взглядом, а потом беззвучно рухнул на землю.
Глава 7
Орнелла бежала к своему дому, голому, темному, нищему дому, где не было и не могло быть ценных вещей и украшений, потому что Беатрис все равно променяла бы их на оружие. Беатрис, которая с детства внушала и сыну, и дочери, что вендетта главнее жизни, а руки мстителя всегда чисты, даже если они по локоть в крови. Она же говорила им, что терзаться муками совести — пустое дело; если человек сомневается, он должен просто выстрелить.
— Мама! — закричала Орнелла, едва заскочив во двор. — Я убила Гальяни!
Женщина вышла из дому и остановилась на пороге. В глубине ее глаз вспыхнул странный огонь.
— Которого из них? — спокойно спросила она.
— Дино! — прохрипела Орнелла и внезапно упала на колени.
Ее пальцы судорожно скребли твердую землю. Она уронила ружье, и оно валялось рядом.
— Вставай, — сказала Беатрис дочери, заботливо поднимая оружие. — Где он?
— Я оставила его на дороге. Я не осмелилась к нему подойти, но он не шевелился и не стонал, значит, умер!
Женщина взяла прислоненную к стене лопату.
— Идем.
Беатрис молча шла по каменистой тропе, где под ногами шныряли юркие песочно-желтые ящерицы. За ней плелась
Наконец она выдавила:
— Зачем ты взяла с собой лопату?
Беатрис посмотрела на дочь черными, глубокими, враждебными глазами.
— Если он мертв, его надо похоронить.
Орнелла остановилась, словно споткнувшись, о камень.
— Похоронить?! Ты хочешь сделать это сама?! Не на кладбище?! Разве мы не отнесем Дино к его родителям? Они должны знать, что произошло с их сыном!
Безжизненная, не выражавшая никаких эмоций маска внезапно слетела с лица Беатрис, и она гневно произнесла:
— Разве я знаю, что случилось с моим сыном, с Андреа? Леон всегда ставил себя выше всех, никогда не думал о том, каково приходится другим людям! Пусть он наконец поймет, что есть боль человеческого сердца!
Орнелла подумала о том, что отец Дино славился обещанием держать слово. В Лонтано Леона Гальяни уважали именно за это, а не за его богатство. Недаром он был избран старостой деревни.
Потому Дино сразу сказал ей всю правду: он привык отвечать за свои слова и надеялся, что поток обещаний поможет ей преодолеть неуверенность и страх.
Подумать только: целый мир, неизведанный, нежный, прекрасный был готов лечь к ее ногам, а она собственными руками расстреляла свое будущее!
Присыпанная белым пеплом земля была похожа на саван. Дино лежал на спине, глядя в бездонное небо. Орнелла подумала о том, какой цвет имеют его глаза теперь, когда их навек затуманила смерть, а после задала себе вопрос: способен ли Бог изменить неизбежное, совершив невозможное? Например, повернуть время вспять или оживить Дино?
Она остановилась поодаль, а Беатрис подошла к телу и небрежно тронула его ногой, после чего повернулась к дочери и с досадой промолвила:
— Он жив. Он дышит.
Охваченная безумной надеждой, Орнелла в три прыжка преодолела расстояние, отделявшее ее от лежащего на дороге Дино, и склонилась над ним. Ей показалось, что его ресницы слегка трепещут, а уголки губ чуть заметно вздрагивают, как у человека, погруженного в глубокий сон. Как и прежде, его лицо было красивым и спокойным, только слишком бледным. Левый рукав куртки набух от крови, но грудь вздымалась от прерывистого дыхания.
Орнелла ощутила невероятный прилив надежды и сил. Вероятно, ее рука дрогнула, а быть может, ее отвел Господь!
— Надо ему помочь, — сказала Беатрис.
Орнелла кивнула. Безудержная радость, которую она испытала, узнав, что промахнулась, что Дино жив, не сразу позволила ей понять, что именно имела в виду мать, когда сказала, что хочет помочь раненому. Между тем Беатрис хладнокровно приставила дуло к груди Дино и собиралась нажать на курок, но потом деловито произнесла:
— Нет. Так его разнесет на части. Пожалуй, стоит отойти.