Остров Творцов
Шрифт:
– Ничто не помешает им тебя так же принести в жертву, – дернул плечами Рик, остановившись на светофоре.
– Эх, брат, я сотворю мир, в котором им не будет места. – Думаешь, это возможно? Что, если пророчества врут?
– Всё возможно. И с чего врать пророку, который не обманул ни в чем ранее? Нам нужно просто отвести этого Князева в ту пещеру, а дальше уж всё пойдет как по маслу.
– Поживем – увидим. Ты правда намереваешься взять этого Виктора с собой?
– Конечно, нет. Зачем мне лишний рот?
– На тот случай, если гида в качестве корма будет мало, – пожал плечами Рик.
– Сам суди. У нас есть гид и Петр. Два тела на корм, думаешь, мало? Хотя нет, в
Оба мужчины понимающе рассмеялись.
– Что ж, если так, то да. Должно хватить. Все-таки давно мы не выбирались в такие дали.
– Тем более с такой наградой в конце! Я в предвкушении! – Джабари потер руки.
18 мая 1780 года, пустыня Сахара, крепость Джадо
Вокруг большого зеленого оазиса раскинулась пышущая жаром пустыня. Ветра Сахары лишь изредка пробивались через высокие дюны, принося суровый зной и вести с востока. Высокие, казалось, доисторические пальмы своими огромными листьями накрывали божественной тенью весь город-крепость. Никто не знал достоверно, сколько лет этому городу и кто его строил. Однако нынешние стражи крепости помнят предание своих дедов о затерянном в песках месте, в котором во время восхождения красной луны явится пещера, отвечающая лишь на зов Творцов. Джадо был пуст, на узких улочках и у входов в некогда уютные каменные дома валялась домашняя утварь, а местами и снаряжение воинов. Казалось, что жители покинули город совсем недавно, а на самом деле с тех пор минули столетия. Над полуразрушенным временем и природой городом возвышалась каменная крепость – Рух Альби 5 . Ее стены некогда были белыми, как снег, и слепили глаза, стоило солнцу взойти над пустыней. То тут, то там встречались надписи на забытых языках, будто каждое племя, что жило в Джадо, оставило после себя весточку. Но крепость не была покинута. По ее неприступным стенам ходили люди, облаченные в белое, вооруженные луками и кинжалами. В окнах обветренных башен можно было заметить дозорных. Самым сохранившимся оставался центр крепости – ее сердце. Говорят, душа крепости скрывалась глубоко под землей, и вел к ней причудливый лабиринт, сотканный из снов ее жителей.
5
Душа моего сердца (араб.).
В центре величественного сооружения, в углублении, располагался внутренний двор, обнесенный колоннами. Сейчас тут шла тренировка солдат-защитников. В тени под арочным сводом сидел пожилой мужчина, окруженный пятью своими детьми. Как и его воины, он был облачен во всё белое, куфия 6 его была расшита золотыми нитями. На испещренном морщинами смуглом лице, казалось, навсегда запечатлелась печаль от многой мудрости. И только его светлые глаза сияли и искрились жизнью.
6
Мужской головной платок, популярный в арабских странах.
– И где же Кайя? – устало спросил он, рассматривая карту, лежавшую перед ним. Карту, на которой вместо сел и городов были обозначены пещеры и заброшенные крепости.
– С ночи в пустынном дозоре, отец, – с готовностью ответил один из мужчин.
– Я не поручал ей этого, – покачал старик головой. – Вот же непослушное дитя! – Его лица коснулась полуулыбка.
– Думаю,
– Нет, – свернул карту Кеб Фэро. – Без причины она бы не покинула Джадо.
– …Ей приснился сон, – заговорил младший из сыновей, – она вознамерилась проверить.
– Снова сон?.. – задумчиво произнес Кеб.
– Да, отец, и она сказала что-то о статуе и луне. И еще… – парень замялся, крепко сжимая кулаки. – Кайя… Кайя взяла черный камень с собой.
– Что?! – возмутились в голос сыновья. – Без ведома отца?
Кеб молчал.
– Отец! Прикажи мне отправиться за ней! Я верну реликвию и беглянку!
– Успокойтесь, дети мои, – Кеб поднял обе руки вверх, призывая успокоиться. – Она сама вернется и всё объяснит… как и всегда.
– Ей не место среди нас, отец. Ей стоило бы остаться с мирной ветвью Фэро, – тихо молвил старший сын Кэнти.
– Твоя ревность и жажда власти погубят тебя, хоть ты и рожден лидером. Тебе никогда не понять своей сестры, ее мятущегося духа, – отвернулся старший Фэро от испепеляющего взгляда сына. – Кайя – свободолюбивый ветер в нашей семье, верная долгу и клятве. Никого верней не рождалось прежде. – Последние слова заставили Кэнти крепко сжать кулаки, отец это заметил. – Вот это, – он кивнул на руки сына, – беспокоит меня куда больше.
– Как ты можешь так о ней говорить? – возмутился Кэнти. – Сет Фэро был лучшим из нас! Мы все равняемся на него! Ей до него далеко!
Старик снова улыбнулся:
– Сет навсегда останется героем семьи Фэро, но верность долгу он видел иначе. Кайя чтит всё до буквы… Да и не ее побеги меня волнуют, а ее сны и то, куда они ее ведут.
– К смерти… – прошептал Кэнти, отвернувшись. Его никто не услышал.
Как только наступил закат, в городе сразу стало прохладней. Задул холодный Зобаа 7 , предрекая скорый приход Ирифи 8 … Луна сегодня взошла раньше, будто знамение. В Джадо вернулся усталый черный верблюд. К седлу была привязана походная сумка и оружие. Следом за животным не спеша шел воин, облаченный в одежды цвета песка.
7
Мужской головной платок, популярный в арабских странах.
8
Сильная пыльная буря (араб.).
– Кайя! – выбежал вперед младший из сынов Кеба. – Ты вернулась!
Девушка продолжала неотрывно смотреть на взошедшую луну.
– Кэнти в ярости! – подбежал к ней Иалу.
– Это не имеет значения, – мотнула она головой. – Время настало. – Время для чего? – удивился парень.
Девушка указала на небо.
– Брат, сделай милость, покорми и приведи в порядок Зу. – Она указала рукой в сторону верблюда, устало плетущегося в стойло. Иалу кивнул в знак согласия.
– Отец всё равно не спит, ждет тебя. Надеюсь, ты приготовила хорошие вести для него.
– Не думаю… – покачала она головой.
Кайя направилась в крепость. К входу в сердце Джадо вела длинная улица, освещаемая редкими факелами. Кайя шла вперед, не отводя взгляда от луны, с каждой минутой приобретающей всё более багровый оттенок. Вдруг краем глаза она заметила, как по крыше скользнула тень. В следующее мгновение перед ней возник старший брат Кэнти.
– Ну, здравствуй, – сказал он, прислонившись к стене и преградив ей дорогу рукой. – Знаешь, сестренка, ты слишком много на себя берешь. Играешь не свою роль.