Остров в океане
Шрифт:
Немного отдышавшись, Орфен громко постучал.
За дверью послышались шаги и нервный мужской голос ответил:
– Иду, иду. Кто же спешит так рано? – и Монтеней открыл дверь.
– Я из Хамсона, отец, – Орфен глубоко вздохнул и не смог больше ничего произнести, лишь слезы потекли по его лицу.
– Ну, ну, сынок, – Монтеней положил руку на его плечо. – Неужели все так плохо?
– Плохо – мягко сказано. Король и все остальные, кто находился в замке, мертвы. Никто не предполагал, что они будут действовать столь вероломно – мы опоздали всего на несколько минут! Камрину надо вернуться, приготовьтесь к дороге,
Эта страшная новость потрясла Монтенея. Сердце его сжалось, он побледнел, тяжело задышал, словно рыба без воды, ноги подкосились, и если бы не Орфен, старик бы упал.
Юноша помог старику сесть в кресло и налил воды.
– Уже лучше, сынок, – выдохнул Монтеней, не зная, как сообщить черные вести Камрину и Афре, но услышав шум в доме, Камрин вышел из своей комнаты сам.
– Что произошло, отец?.. Орфен, почему ты здесь? – Камрин стоял на ступеньке боковой лестницы, ведущей на второй этаж, с перевязанной рукой, вопросительно и тревожно глядя на Орфена.
Орфен обо всем рассказал, ничего не тая.
– Господи, и не знаю, как Афре сказать… – Камрин отошел к окну, прикрыл лицо здоровой рукой и зарыдал.
Он понял, что остался единственной опорой для своего народа, но не знал, сможет ли утешить людей, если у самого не осталось сил сдерживать горькие слезы.
– Пусть плачет, так ему будет легче. Господи, он еще совсем ребенок, а сколько пришлось пережить! – проговорил тихо Монтеней.
– Я сам все сообщу Афре… – начал Камрин, но тут раздался голос девушки:
– Я все слышала!
Афра стояла в длинной ночной рубашке, она была бледна, как мел и, казалось, вот-вот упадет.
Камрин обернулся на ее голос и подскочил, чтобы поддержать.
– Случилось то, чего мы так боялись. Ты поплачь, радость моя. Не стой так, а то я сойду с ума, если что-нибудь с тобой случится.
Он крепко прижал ее к себе и поцеловал.
– Нам надо держаться вместе, Афра, – сказал он. – Не только наши родители погибли, многие сейчас оплакивают родных. Ты плачь, плачь, отдай мне свою боль, я все вытерплю.
Они крепко прижались друг к другу, как в детстве, и оба тихо плакали.
71
Только глубокой ночью они достигли стен замка. По всей ограде были разожжены костры и во всех помещениях горели лампы, освещая все вокруг. Едва они въехали во двор, священник облегченно проговорил:
– Они приехали…
Люди подходили к Камрину, Афре и Монтенею, обнимали, старались утешить. Ночь прошла почти без сна, почти без разговоров, в скорбном молчании.
Когда рассвело, люди собрались на высоком холме, где проходили похороны. Под молитву священника они прощались с родными и близкими, отправляя их в последний путь.
Камрин подошел к гробу, поцеловал отца в лоб и вложил в руки покойному лежавший рядом меч. То же самое следовало проделать с мечом Гуатра. Камрин посмотрел на Афру:
– Ты можешь сама вложить меч. Он так гордился тобой, как и мой отец.
– Я знаю, Камрин. Он всегда считал и тебя своим сыном. Ты больше этого достоин, чем я – вложи ему меч в знак верности…
Мечи христосцев были очень красивы, но играли скорее декоративную роль. Пока не приехали чужеземцы. Только тогда большинство христосцев узнало, что из-за этих ничтожных камушков и
Камрин принял от Афры меч Гуарта, выполнил обычай и какое-то время стоял в скорбном молчании у гробов отца и его ближайшего друга, едва сдерживаясь, чтобы снова не зарыдать. Наконец он произнес громким, чуть срывающимся голосом:
– Я обещаю тебе, отец, быть достойным твоей памяти. И тебе, Гуатр, обещаю: сколько буду жив, Афра не будет знать печали. Всем погибшим христосцам обещаю, мы останемся достойными детьми своего народа, и пока теплится в нас жизнь, мы не забудем вас. Светлая всем память!
В то время как священник заканчивал молитву по усопшим, люди явственно услышали слабый звон колокола, доносившийся из соседнего селения, к нему присоединился другой, третий. Вскоре раздался перезвон со всех церквей Хамсона – сегодня весь остров стонал единым набатом, все христосцы знали о похоронах, и даже в самом отдаленном уголке люди прощались со своими погибшими братьями…
На третий день после похорон Камрин призвал людей на Совет. Представители от разных областей острова уже собрались в зале собраний и ждали появления Камрина, а тот нерешительно топтался за дверью. Ему трудно было преодолеть волнение и зайти туда, где когда-то он советовался с отцом, Гуатром и остальными.
Сантен заметил состояние друга и приобнял Камрина, сказав:
– Будь смелее, все ждут тебя.
Войдя в зал, Камрин выразил знак приветствия, но, увидев место, на котором сидел отец, еще сильнее разволновался. Комок подкатил к горлу, вызвав кашель. Он не смог сесть на место отца и говорить начал стоя:
– Отцы, матери, братья и сестры, позвал я вас всех для того, чтобы вы выбрали нового короля. Такого, чтобы он смог всегда был опорой своему народу, чтобы решал вместе с вами все проблемы. Как народ скажет, так и будет – вы имеете право выбрать любого достойного человека. Со своей стороны я предлагаю своего друга Сантена и, кроме того, надо отправить в другие селения гонцов, возможно, там тоже есть достойные кандидатуры. Если выберем правителя из деревни или из другого города, будем обращаться туда. Если он захочет жить в Хамсоне, построим ему здесь дом. Через неделю этот вопрос должен быть решен – нам нельзя в такой момент оставаться без главы, хотя… в общем-то, у нас каждый человек сам себе король. – Камрин закончил речь и, сделав поклон, молча отошел в сторону.
Христосцы оживились, обсуждая ситуацию. Затем один из старейшин поднялся и степенно произнес:
– Позвольте мне сказать. Среди вас я, наверное, прожил самую долгую жизнь, но на своем веку такого кошмара еще не видел… – Он тяжело выдохнул. – И не дай Господь такому повториться, мы потеряли близких нам людей. От этого кошмара больше всех, пожалуй, пострадал Камрин, он оказался в центре этого ужаса, увидел все своими глазами и почувствовал душой. Я уверен, что он непременно найдет выход из создавшегося положения. Он достойный сын своего народа, вы сами убедились в этом не так давно. Поэтому я предлагаю выбрать Камрина. Он поступил достойно, собрав Совет и предложив не себя, а друга. Наверное, каждый христосец поступил бы так же… Но Камрина народ успел хорошо узнать и полюбить, он сын короля, отдавшего жизнь за свой народ, и сын достойный. Значит, ему и быть королем!