Остров Вальгалла
Шрифт:
– Самый лучший удар – пинок между ног. Или коленом в печень. Это эффективно и безотказно. Все остальное – удел каратистов, а карате лучше рассматривать только как вид спорта, но вовсе не как руководство по рукопашному бою.
– А ты бы мне ногой в голову ударить не хотел?
– Маваши-гери или мае-гери?
– А что это такое?
– Мае-гери – прямой удар ногой. Маваши-гери – круговой удар ногой.
– Прямой мне не нравится. Лучше круговой.
– А зачем?
– Чтобы я руку подставил, – подполковник поднял руку.
– От такого удара лучше уходить или ставить блок двумя руками, – посоветовал старший лейтенант. – От одной руки толку будет мало.
– Двумя руками мне будет трудно ногу сломать. Майор, объясняй…
Подполковник начал расстегивать рукав.
– Я объясню, – пообещал Счастливый. –
Вальцеферов закатал рукав до локтя и показал всем свое предплечье, на запястье и ближе к локтю стянутое эластичными бинтами, а между бинтами, прикрывая кость, был проложен легкий алюминиевый уголок.
Счастливый продолжил:
– Алюминиевый уголок не сильно утяжелит вам руку. При этом он имеет прочное и острое ребро жесткости, достаточное для того, чтобы переломить об этот уголок любую кость. Продается во всяком хозяйственном магазине. Эластичный бинт продается в любой аптеке. Уголок распиливаете под свою руку, накладываете на бинт и бинтом же крепите. Нога или рука при попадании в этот уголок ломается сразу. А остальное уже зависит от вас, будете вы добивать инвалида или нет. Сам уголок позволяет наносить удары-отмашки и прямые локтевые удары в голову. Жесткость этих ударов будет превосходить удар хоть рукой, хоть ногой. В принципе такой удар будет почти равнозначен удару кастетом, но если вас задержит милиция с кастетом в кармане, даже если вы не успели применить его, вас ждут неприятности. А против уголков на предплечье никто возразить не сможет. Вы даже имеете право отказаться от дачи объяснений. Нравится вам носить уголки, и все тут.
Вальцеферов не без труда встал. Видимо, его состояние после соприкосновения правым боком с полом было не самым лучшим. Ратилов внимательно смотрел на подполковника. Вальцеферов не знал, как трудно было старшему лейтенанту сдержать себя и не довернуть корпус при броске еще на пятнадцать градусов. В этом случае подполковник одновременно ударился бы о пол и затылком. А это гарантированное сотрясение мозга с возможными тяжелыми последствиями.
Разница в системе обучения в спецназе ГРУ и в школе «Вальгалла» существовала значительная, и главной чертой характера этой разницы была направленность на результат. В «Вальгалле» курсантов откровенно готовили для уличной драки, а в спецназе ГРУ драться не обучали принципиально. Там обучали убивать, потому что в боевой обстановке любой противник становился смертельным врагом, и его следовало уничтожить физически прежде, чем он или другие враги уничтожат тебя.
Майор Счастливый, кажется, заметил состояние подполковника. И поторопился.
– На этом первую часть лекции будем считать завершенной. Вторая часть после перерыва. Постарайтесь не курить или хотя бы курить поменьше.
И тоже встал, показывая, что и курсанты свободны.
Александр, сидящий рядом с Ратиловым, вытащил пачку сигарет еще до того, как курсанты начали выходить из аудитории…
– За что ты его так? – с усмешкой спросил Вадим, устраиваясь рядом с Ратиловым на отдых. – Вроде бы почти добродушный ментяра, в меру хамоватый и почти ненаглый.
– Он же мент… – сказал сидящий здесь же Александр. – И этим все сказано. Все правильно. Мент – он и в Африке мент и получает не больше, чем заслужил…
Пропустив комментарий мимо ушей, Вадим внимательно посмотрел на Станислава и чуть дольше, чем следовало бы. Так взглядом подчеркивают
– Я немного в бросках понимаю. Видел, как ты в конце притормозил движение, не довернул корпус. Специально?
– Специально, – кивнул Ратилов, не расшифровывая свой поступок.
– Он бы пол головой пробил.
– Неизвестно, что крепче – голова или пол, – сказал Александр. – Менты на голову слабы.
– Пожалел? – Вадим слов Александра словно бы и не слышал, продолжал обращаться только к Ратилову.
– Пожалел. Сам говоришь, что человек он почти добродушный.
– Я еще добавил слово «вроде». Это слово в сказанном все и решает.
Фраза прозвучала значительно.
– Не очень понял, – Станислав почувствовал, что разговор не является простой болтовней, а имеет какую-то скрытую пока подоплеку, однако не мог понять, какую именно.
– Можно было доворачивать, – сказал Вадим мрачно. – Нужно было доворачивать. Он того заслужил. Было бы над чем посмеяться. Или ты человек невеселый?
– Человек я с чувством юмора, – сказал старший лейтенант, – только вот к черному юмору отношусь не очень хорошо.
– Черный юмор – это когда про кавказцев и азиатов, про «черных» то бишь? – спросил Александр.
– Почти…
Впечатление складывалось такое, что с двух сторон на него ведется какая-то осторожная атака. Словно бы настроение и мысли прощупываются с помощью отдельных вопросов разной направленности, но ведущих к одному и тому же. Но понять суть и причины этой атаки, а уж тем более конечную ее цель, было сложно. Тем не менее Станислав насторожился. И сумел сделать, возможно, важное для себя открытие. Вадим и Александр наверняка встретились не здесь, не в школе «Вальгалла». Они пришли сюда с какой-то определенной целью, пришли вместе, хотя скрывают это. И цель их совсем не та, что позиционировалась официально. Сейчас, во время разговора, они говорят разным тоном, казалось бы, с разных точек зрения, – но ведут эти разговоры к общему знаменателю. Ведут неназойливо, аккуратно. И старший лейтенант пожалел, что выключил, выходя с лекции, диктофон. Этот разговор тоже должен был бы стать предметом анализа специалистов, способных что-то подсказать или хотя бы утвердить или опровергнуть мнение самого Ратилова. Однако ощущение какого-то усложнения ситуации, причем усложнения совершенно непонятного, было. И вообще, основываясь на тоне сказанного, на нарочитой ненавязчивости, Станиславу казалось, что Вадим с Александром ищут в нем союзника или хотят сделать помощником. Только в каком вопросе или в каком деле им требуется помощник – это было пока непонятно и не будет понятно до тех пор, пока он сам не пойдет к ним навстречу. А вот нужно ему самому это или нет – это уже вопрос отдельный. Станислав работает по собственной узкой программе, преследует определенные цели, и цели вполне конкретные. Отвлечение от этих целей может оказаться и полезным, и вредным процессом. И следует внимательно просчитывать каждый шаг, чтобы не влезть в историю, которая может повредить собственной операции, может поставить препятствия на пути к достижению цели. Но и, не зная сути, отвергать предложение, которое еще не поступило, тоже, возможно, не следовало. И вообще неплохо было бы выяснить, что представляют собой эти парни.
Но что-то подсказывало Станиславу, что эти попытки сближения неслучайны. Присутствовали в разговоре какие-то нюансы, которые улавливались, но при этом не было возможности эти нюансы классифицировать и обозначить. И потому следовало быть настороже…
На первой части лекции рядом со Станиславом сидел Александр. После перерыва его рядом не оказалось. Ратилов оглянулся, думая, что Александр пересел к Вадиму, но Вадим, как и раньше, сидел один. И только перед самым началом лекции Александр, опять запыхавшись, влетел в аудиторию и резко сел на свое место. От него опять сильно пахло куревом.
– Некуда было сигарету бросить? – спросил старший лейтенант. – Пришлось проглотить?
– Да ведь только же закурил, а тут зовут. А у меня совесть не позволяет почти целую сигарету выбрасывать. Докурил по-быстрому. – Александр уже начал слегка бравировать тем, что много курит. Такое бывает с теми, кто курит недавно.
Ратилов лишь вздохнул в ответ.
На второй части лекции Вальцеферов не появился. Когда в аудиторию вошел один майор Счастливый, Александр толкнул старшего лейтенанта локтем в бок.