Остров Веры

Юнязова Ольга Петровна

– Нее!!! Рассказывай! – потребовали все.

– Ладно! Сами напросились! – зловеще улыбнулся Алексей. – В общем, находится это место неподалёку от обрыва. Большая такая круглая поляна, а посредине огромный камень, похожий на древний алтарь. И вроде всё, как в обычном лесу, но состояние такое… Кажется, сейчас обернёшься, а там сзади кто-то стоит и на тебя смотрит. Жутко. Мы там большой компанией, одну ночь еле продержались, а утром дёру дали. Необъяснимо! Но одна девчонка после нашего похода… как бы это правильнее сказать? В общем, немного свихнулась. Словно её подменили на том капище. Никто туда больше идти не хотел, а она, как одержимая, рвалась. И вот однажды всё бросила, написала начальнице

записку, собралась и поехала.

– Одна?! – ужаснулась Светлана.

– Нууу… не совсем. Начальница эта, а по совместительству подруга, за ней тогда увязалась. В последний момент в электричку запрыгнула, пыталась её отговорить.

Алексей замолчал, то ли вспоминая, то ли «набивая цену».

– Ну?! И что там произошло-то? – не выдержала Светлана.

– В общем, рано утром Алёна пошла к обрыву и спрыгнула.

– Насмерть?!

– В том-то и загадка, что нет! И даже ни одного синяка. Представьте: свалиться с высоченной скалы в воду, где глубина по пояс, и ничего себе не отбить. Единственное объяснение, что она… ну типа как в невесомости оказалась, полетела и плавно опустилась. Но после этого полёта с ней случился инсульт и частичный паралич. Врачи ничего сделать не могут. Точнее, сделали всё, что могли. Вроде, уже здорова, а двигаться не может. Или не хочет. Ездит в инвалидной коляске и молчит, ни на что не реагирует. Правда, телевизор, вроде как, смотрит, в Интернете лазит. Даже в сетевые игры играет.

– Жуть! – прошептала Светлана. – А почему спрыгнула-то?

– Да чёрт её знает! То ли они чего-то не договаривают, то ли и впрямь какая-то мистика. Счастье ещё, что там Сашка Ведьмин в это время оказался. Он живёт в деревне неподалёку, а к тому алтарному камню на все солнечные праздники ходит. Кстати, произошло это как раз на Купалу, ровно год назад! Если бы не он, вообще не понятно, чем бы всё закончилось. Оксанке в одиночку Алёнку бы до деревни не дотащить.

– Но раз, говоришь, в игры играет, значит, руки двигаются? – сказала Антонина. – И соображает.

– В том-то и дело. Ушла в какую-то свою внутреннюю реальность и не может, или не хочет, контактировать с внешней. Мы уже чего только не делали. Соня даже какого-то психиатра приглашала.

– Соня?

– Её сестра, – кивнул Алексей. – И моя жена.

При упоминании о жене, сердце Антонины словно рухнуло в прорубь. Нет, это не ревность. Скорее чувство какого-то смертельного одиночества. Может быть зависть.

Алексей тоже, словно захлебнулся своими последними словами. Наступила тишина. Он взял аккорд. Потом ещё один и запел:

Есть запрет на любовьКем наложен? Молвою, судьбою…Что творим вновь и вновь?К чёрту публику, слёзы, покой!Кто те ангелы-боги,Что знают, что ведают, строятЯ готов им отдать всё,Вот только бы знать, что живой.А покой мне на кой?Не влюбляться, держаться, сломатьсяНет уж лучше изгой,Но лететь, но парить, но на сто!Каждой клеточкой бытьКаждый миг биться, драться, сражатьсяЧтобы жить и любитьКалендарным сгорая листом….

Выждав длинную паузу, пока дозвенели струны, Алексей отложил гитару и поднялся.

– Поздно уже, – сказал он как-то многозначительно. – Давайте ложиться. Пойду спать на яхту. Слон, отвези меня.

Антонина

чувствовала: он ждёт от неё какого-нибудь сигнала, чтобы остаться. Но она встала, подняла с земли спальный мешок и направилась к палатке.

Полёт ко дну

Было жёстко и неудобно, Антонина никак не могла уснуть. В памяти назойливо вертелись события дня. Странное ясновидение на острове, ужасная плита с её именем, безумный танец, поцелуй. И внезапное осознание, что они с Алексеем намертво запутались в расставленных друг на друга сетях.

Она сжалась в комок и крепко зажмурила веки. Круговорот мыслей начал замедляться и вскоре остановился. Но это был не долгожданный сон, а какое-то оцепенение. Так она и лежала…

Вдруг за тонкой стеной палатки хрустнула ветка. Антонина вздрогнула и приподнявшись на локте, прислушалась. Звук больше не повторялся. Она легла обратно, но чувство, что рядом с палаткой кто-то стоит, не исчезло. Казалось, она даже слышит его дыхание. «Может, Алексей решил вернуться? Или кто-то из парней по нужде в лес пошёл?» Вслушиваясь в тишину, она медленно перевернулась на спину, и осторожно расстегнула спальник – как-то спокойнее, если ты не скована узким мешком. Сейчас она всё бы отдала, чтобы рядом был кто-то живой. Пусть не Алексей, пусть хотя бы Слон.

За сетчатым оконцем начало светать, но иррациональный, ничем не обоснованный ужас не ослабевал. В конце концов, избавиться от него можно только одним способом. Она поднялась и осторожно выбралась из палатки. Огляделась – вокруг никого. Хотя, можно ли быть в этом уверенной, находясь рядом с лесом? То ли от страха, то ли от прикосновения к влажной траве, её забил озноб.

Вдруг в голове возникла мысль: «Наверняка камни в бане ещё не остыли». Антонина обрадовалась и побежала греться. Но, в трёх шагах от брезентового купола остановилась и попятилась назад. Она не могла, да и не пыталась объяснить себе, что её напугало. Просто знала – туда нельзя. Развернулась, и взгляд упал на чугунную плиту. В предрассветном сумраке надгробие выглядело особенно зловеще, как чёрная дверь в преисподнюю. «Бежать! Бежать отсюда!» – шептало в голове.

На берегу она увидела лодку. Не раздумывая, столкнула её в воду и запрыгнула внутрь. Шестиместная надувная махина с деревянными лавками и вкладышем для мотора оказалась слишком тяжела для неопытной гребчихи. Вёсла не слушались, то слишком заглублялись, то наоборот, чиркали по поверхности, забрызгивая корму. Её мотало из стороны в сторону, несколько раз даже развернуло на триста шестьдесят, но Антонина гребла, подгоняемая каким-то необъяснимо-бессмысленным упорством. С грехом пополам, она почти преодолела расстояние, отделявшее яхту от берега. Оставалось каких-то пять метров, когда невыносимая саднящая боль заставила бросить вёсла. Ладони покрылись пузырями, один из которых лопнул, залив кожу розовой липкой сукровицей.

Антонина перегнулась через борт и опустила руки в воду. Чёрное зеркало отразило взлохмаченный силуэт, вибрирующий от мелких волн и капающих слёз. Так она и сидела, пока пальцы не заломило от холода.

Очнувшись, снова попыталась грести, но не тут-то было. Тогда она открутила одно весло из уключины, взяла его так, чтобы не тревожить мозоли, легла животом на округлый нос лодки и начала подгребать к яхте.

Доплыв, она подсунула весло под трос, натянутый по краю палубы и подтянула лодку, как рычагом. Потом, встала на лавку, схватилась руками за металлический столбик, подпрыгнула и закинула ногу на борт. Послышался всплеск, отпущенное весло упало в воду. Яхта, почувствовав груз, начала медленно накреняться, а лодка тем временем отплывала и разворачивалась, подставляя массивную доску кормы под место неизбежного падения.