Остров забытого бога
Шрифт:
Оба чахлых деревца на вершине холма не стояли, а лежали, — над самой землей растопырились тонкие веточки с редкими листьями.
— С чего бы это?.. — заговорила Маша и осеклась. Она сразу подумала, что упавшие деревья как-то связаны с Петей, и в груди у нее тревожно сжалось, а потом сильно застучало, отдаваясь в горле.
— Что за черт! — ругнулся Костя.
— Быстро туда!.. — бросила она Косте на ходу. Она уже торопливо поднималась по склону.
Костя с тяжким вздохом — не нравится мне все это, ребята! — последовал за нею.
Приближаясь к
— Пе-етя! — испуганно позвала Марина.
— Э-э-й! Ребята! — донеслось из провала.
— Петя! — воскликнула Марина обрадованно. — Ты как туда попал?
— Вытаскивайте меня отсюда скорей! Как попал — потом расскажу!
— Все цело? — осведомился Костя деловито.
— Порядок! Только замерз капитально!
— Надо оттащить деревья, — сказала Марина.
— Сам знаю! — огрызнулся Костя.
— Осторожно! — крикнул Петя. — Не лезьте через стену — можете провалиться ко мне! Тут было какое-то большое помещение!
— Учтем, — проворчал Костя.
Он прошел вдоль стены, схватил одно деревце за тонкий и прямой, как копье, ствол, потянул в сторону, потом быстро оттащил от провала второе. Деревца зашуршали листвой, полностью открывая черную неровную дыру. Песок потоком обрушился в провал. Из глубины до Кости долетели плеск воды и ругань Пети.
— Осторожней! — донеслось снизу. — А то засыплете меня к черту!
Костя повернулся к Марине.
— Сбегай ко мне в палатку, возьми в рюкзаке моток веревки, топорик и пару железных кольев для палаточной растяжки.
Марина — лицо бледное, глаза круглые от волнения и страха — коротко кивнула, словно прилежная ученица учителю, и со всех ног бросилась в лагерь.
Солнце понемногу сползало к горизонту, тускнело и становилось ласковее. Петя сидел на бревне возле палатки, с удовольствием грелся на солнышке и допивал третью кружку горячего, сладкого чая с небольшой дозой спирта из НЗ. В голове немного шумело от спирта и пережитого волнения. Приключение оказалось неслабое.
В помещении, куда он провалился, было холодно. Воды там было немного, а вот в толстом слое ила он оказался почти по пояс. Он поначалу даже испугался, что уйдет в ил с головой, как в трясину. Однако, нащупав ногами твердую поверхность, немного успокоился. Вдобавок ил и песок смягчили удар при падении, так что обошлось без увечий.
Петя был уверен, что ребята скоро хватятся его и быстро найдут, и потому решил не звать на помощь, — наверняка не услышат, — а выяснить, где очутился. На удивление саперная лопатка осталась при нем. Правда, падая, он выронил ее, и пришлось шарить в черной, вязкой, вонючей жиже, но поиск оказался успешным.
Упал Петя в углу помещения, большую часть которого скрывал слой ила и песка. С трудом передвигая ноги в густой жиже, он сделал два шага вглубь помещения и нащупал ногой ступеньку, ведущую вниз. Тогда Петя вернулся обратно и принялся
Сердце в груди у Пети радостно затрепетало: «Неужели золото?» Если так, он продаст эту статуэтку, и все невзгоды и лишения его семьи окончены, а денег хватит… Ох, надолго хватит!
Тут он задумался. А ребята?.. Делиться? Надо бы. Однако дружба дружбой, а их двое против одного. Но с другой стороны — дружба есть дружба. В дружбу Петя все еще свято верил. Хотя в последнее время сам порой не понимал, почему… Должно быть, в силу привычки, да и воспитание сказывалось. Потому и друзей у него было всего трое: Костя и два друга детства, с которыми он виделся все реже и реже. Остальные — приятели, товарищи, знакомые.
К тому моменту, когда послышались голоса Марины и Кости, он так ничего и не решил насчет дележа добычи (на троих, пополам, фиг вам всем… а уж государству с его прожорливой оравой чиновников — фиг в любом случае).
Как Костя вытаскивал его, вместе с лопаткой и статуэткой, Петя даже вспоминать не хотел, — все это было нелепо, противно, глупо, натужно, врастопырку и враскоряку, с растерянностью, с дрожанием рук и ног, с застреванием веревки, с отборной мужской матерщиной и бабскими взвизгами и причитаниями. А уж как злющий Костя ругался, когда увидел, что выволок не только друга, но и ком грязи, который весил не меньше восьми-девяти килограммов, — этого Петя особенно не хотел вспоминать.
Потом понемногу все успокоились. Петя с трудом отмылся в море, еле отстирал плавки, принял, по настоянию Кости, сто граммов разведенного спирта — для профилактики, и теперь сидел возле костра с кружкой в руке и разглядывал лежащий перед ним предмет, спрятанный, словно в коконе, в налипшем песке и толстом слое подсохшей грязи. Внутри, без сомнения, скрывалась древняя тайна.
Марина готовила дежурное блюдо — кашу с тушенкой, Костя развалился на кресле-коряге и, пользуясь правом спасителя, попивал холодное пиво.
— Так, говоришь, если ободрать это дерьмо, — рассуждал он с сомнением, — нам откроется неизвестное произведение искусства?
— Уверен, произведение древнего искусства, — поправил слегка захмелевший Петя. — Возможно, бесценное. Может быть, из золота. С драгоценными камнями.
Они уже успели обсудить, что за постройки скрывает песок. Все согласились: постройки могут быть только из далекого-далекого прошлого, когда береговая линия, скорей всего, выглядела совсем-совсем иначе. Однако на пожелание Пети и Марины завтра же продолжить раскопки Костя резонно возразил, что это дело профессионалов, и волей команданте категорически запретил туда лезть, — неизвестно, где, когда, на какую глубину и с какими последствиями может провалиться еще кто-нибудь из них.