Остров. Остаться людьми. Тетралогия
Шрифт:
Макаров начал кое-что понимать.
Люди в рясах, называющие храм «конторой», готовящиеся внутри этой «конторы» распивать горькую. Он слабо разбирался в конфессиональных канонах, однако ему показалось, что истинные слуги бога вряд ли станут бухать где-нибудь за органом, разложив на раке для святых мощей сэндвичи для закуски. Гангстеры в церковных рясах, охраняющие очередной объект — вот более точное определение для людей, готовящихся разойтись в разные стороны в метре от Макарова.
И почему-то Макаров вспомнил о Франческо.
И тут…
Ничто не предвещало краха. Даже капля пота на носу Левши, проникнувшись пониманием, застыла, как смола. Даже нестерпимый жар под его ногами стал не столь силен, когда он услышал о решении монахов уходить.
Но в то мгновение, когда монахи двинулись, под сводом подвала раздался…
Последний раз телефон в кармане Левши пиликал более месяца назад.
И сейчас, когда в кармане его заверещала натужно трубка, Левша похолодел, словно его, влажного от пота, завели в холодильник.
Монахи остановились и стали дружно задирать полы сутан в поисках внутренних карманов.
Телефон продолжал верещать как истеричка. Даже паузы между звонками были похожи на вдохи для новых визгов.
Левша смотрел вниз с перекошенным лицом, и ему казалось, что все четверо сейчас задерут сутаны, спустят штаны и сядут в ряд. Если исключить попытку достать из-под неудобной одежды сотовый телефон, то других ассоциаций у него в этот ужасный момент не возникало. Слушать переливы трубки у него уже не было сил.
«Ну какая сволочь может звонить мне на Остров, когда я сижу на трубе под потолком церковного подвала?!»
В эти минуты ему даже не приходила в голову мысль, что телефон не его, а латиноамериканца, которого он убил в офисе Гламура, и что звонить по этому номеру может кто угодно.
«Сейчас у «служителей бога» пройдет минутное замешательство, и они вспомнят, что ни у одного из них телефон не может быть заряжен такой идиотской мелодией. Сейчас они достанут аппараты и убедятся в том, что их мобильники молчат! Тогда сам собой встанет вопрос…»
Додумывать Макаров не стал.
Он знал, что скоро наступит самое неприятное. Эта мелодия в церковном коридоре будет звучать вечно, потому что Макаров в нише стоит по стойке «смирно» и не может даже пошевелиться. Левша, чей карман разрывает трель, застыл, как Человек-паук. А тот идиот, что пытается добиться разговора с ним, до изумления настойчив!
Понимая, что все кончено, капля срывается с его носа и падает на головной убор старшего…
«Я не имею времени даже выдернуть пистолет из-за пояса…»
Последнее, что увидел перед собой старший из «монахов», была рифленая подошва сорок четвертого размера.
С размаху врезав ему пяткой в нос, Левша под истошный вой всех присутствующих сбросил свое тело с перекладины под потолком. После нахождения
«А где, кстати, Макаров?!» — пронеслось в голове Левши.
Развернув голову вправо, он увидел его. В отличие от Левши, тот не обременял себя тактическими изысками, поэтому действовал как неандерталец, наблюдающий перед собой попавшего в яму мамонта. То есть — насмерть забивал «старшего» кулаками. Сунув «ключнику» для профилактики торопливую «двойку», приняв которую, тот послушно рухнул на пол, Левша бросился на помощь другу. И успел вовремя, ибо прямо на его глазах происходило то, чего Левша больше всего опасался: монахи пришли в себя и почувствовали перевес в живой силе.
Макаров не хочет стрелять, понял Левша. Сколько таких монахов находится в храме — неизвестно, и лучше уж попробовать решить дело в рукопашной, что-что, а удары кулаков каменные стены заглушат наверняка.
Один из монахов сделал быстрый шаг назад и развернул корпус. Опоздай Левша на секунду, и он остался бы один…
Рванувшись в сторону монаха, Левша разбежался и врезал монаху носком сандалии в колено. Хруст пальцев ноги и немоту Левша ощутил чуть позже. А сейчас он слушал вопль монаха, схватившегося за ногу и валящегося на пол.
— Мерси! — рявкнул Макаров, и Левша рассмеялся: Макаров наконец-то заговорил по-французски… Это очень смешно.
Схватив его за рукав, Левша втащил в одну из комнат и захлопнул дверь. Огромный брус поперек двери без труда заклинил ее. Это было единственно правильное решение. У монахов оружия Левша не видел, но это не значит, что его у них нет. За те тридцать секунд, пока в коридоре творилось чинимое им с Макаровым безобразие, все могли запросто о нем позабыть. Левша ставил себя на их место и думал о том, что о пистолете вспомнил бы лишь сейчас. Сейчас, когда захлопнул прямо перед носом монахов массивную дубовую дверь.
— Ищем выход! — прокричал ему в ухо, помогая затолкать засов в паз, Макаров. — Это помещение проходное, как двор, посмотри!
На самом деле, огромная подвальная комната была завалена ящиками, бочками, и между ними виднелись следы от ног. Дорожки сходились в одну и вели к противоположной стене.
Следовало торопиться, и Левша знал почему. Другие монахи или кто-то из этих, оставшихся на ногах, либо и те и другие могли обежать хранилище по кругу и зайти им со спины.
Но когда дверь была найдена и Макаров уже готов был, не останавливаясь и на секунду, ударить по ней ногой, за ней раздался шум.