Остров. Трилогия
Шрифт:
– Особо редкие животные, к коим относится данная тварь, подлежат неукоснительной сдаче представителям имперской администрации!
– Правда?! А с каких пор представителем таковой администрации является интендант захолустного гарнизона? И почему он считает себя единственным представителем имперской администрации в городе?
– вот тебе, фашист, граната! Даже в Прибрежном сидела штатская крыса, представлявшая эту самую администрацию. А там вообще деревня была. Здесь же - городок тысячи на две.
– Сдавать следует представителю ближайшей
Все присутствующие дружно уставились на этого умника. Как на идиота. Потому что пристань, у которой мы стояли, хоть и не относилась к порту, но находилась в черте города. Из которого к нам уже тянулись обыватели, привлечённые непонятным столпотворением.
Поняв, какую промашку он допустил, складской крыс открыл было рот, чтобы попытаться исправить положение, когда наконец-то вмешался капитан:
– Скажите, уважаемый...
– Казус Беллиус, капитан.
– ...уважаемый Беллиус, по каким причинам вы настаиваете на передаче этого... этой твари именно городской администрации?
– Только по одной, капитан. Ваш интендант почему-то забыл упомянуть о полагающемся за сдачу твари вознаграждении.
Капитан повернул голову и посмотрел на подчинённого. Сверху вниз. С выражением сержанта, увидевшего новобранца в грязных сапогах.
– Э-э-э... Размер вознаграждения может быть установлен только после определения состояния добычи!
– Точнее!
– За живую положено выдавать два больших империала, за мёртвую - один. Но...
Как раз этот момент тварь выбрала для того, чтобы продемонстрировать своё неудовольствие от нахождения в плену, и лодка, к которой была привязана сеть, дёрнулась и начала биться о пристань. Капитан, обернувшийся на шум, снова перевёл взгляд на лейтенанта и спросил:
– Этого достаточно?
– Э-э-э... А если она потом сдохнет?
– Простите, что вмешиваюсь, уважаемые, - не выдержал я, - а давайте я сейчас её просто убью, и вы заплатите мне за мёртвую?
Услышав такую ересь, сволочной маг отвлёкся от каких-то своих приятных мечтаний, подлетел к капитану, в нарушение всякой субординации дёрнул его за рукав и, поднявшись на цыпочки, что-то быстро зашептал в ухо. Через десять секунд капитан кивнул, вырвал рукав из пальцев мага и опять уставился на несчастного крыса:
– Заплатить. Немедленно.
– За вычетом четверти, полагающейся...
– я посмотрел на погрустневшие лица легионеров. Самому тупому гоблину было понятно, что этой самой четверти им не видать как своих ушей. А поскольку терпение у меня закончилось аж целых две минуты назад, мы просто шагнули вперёд, ухватили этого скрягу за ворот кольчуги, притянули к себе и прошипели (именно мы, поскольку мысли у нас с партнёром в кои-то веки абсолютно совпали):
– Слышь, ты, крыса тыловая, знаешь, за что меня людоедом прозвали?
Тут же рядом со мной возник Гуль и попытался всунуть между нами руку, а сзади раздался предостерегающий возглас Крюка:
– Людоед!..
Разжав
Глава 9
You're in the army now...
Двое
– Партнёр, ты как насчёт устроить сегодня посиделки для участников и гостей? За наш счёт?
– Посиделки или... э-э-э... с дамами?
– С дамами посиделок не получается... Разве что полежалки...
– Вообще-то я и сам хотел предложить.
– Тогда объясни идею Крюку, а? И скажи, пусть сам приходит с кем-нибудь из своих и Гуля тоже позовёт... А то я сейчас к вежливости не склонен. Абсолютно.
Взгляд со стороны
В этот вечер трактир 'Щит легионера' встречал посетителей закрытой дверью, поставленной перед ней скамьёй и хмурым типом в кожаной броне, на этой скамье сидевшим. Левая рука типа придерживала длинный меч в ножнах, лежащий на коленях, правая покоилась на рукояти, а тёмно-синие глаза с зелёными искрами безо всякого выражения смотрели куда-то вдаль. Завсегдатаи из местных, заметив эту композицию, останавливались, скребли в затылках и отправлялись на поиск других заведений, где можно было бы пропустить кувшинчик-другой после трудового дня.
Оживился тип только один раз, когда от крутящейся неподалёку стайки детишек лет десяти-двенадцати отделилась девчонка в мальчишечьей одежде и, шалея от собственной смелости, подошла и остановилась в трёх шагах, не решаясь заговорить первой. Глаза типа, из которых исчезло отсутствующее выражение, переместились на лицо девочки, губы слегка раздвинулись в улыбке, и низкий голос произнёс:
– Светлого дня, уважаемая, вы что-то хотели?
Польщённая таким обращением, девочка слегка склонила голову и ответила:
– Светлого дня, уважаемый. Скажите, а это вы сегодня мокрохвата поймали?
– А этот зверёк называется мокрохват?
– девочка кивнула.
– Хм... Не знал... Но поймал его не я, я его только оглушил. А поймали уже другие.
– А... А как вы его оглушили? Он на вас напал?
– сквозь маску взрослой серьёзности всё сильнее проглядывали детское любопытство и непоседливость.
– Нет, уважаемая. Он на меня не нападал. Он просто мешал мне думать.
– А...
В это время дверь за спиной мужчины приоткрылась, и на улицу высунулась темноволосая девичья голова: