Остров
Шрифт:
Европейцев же, в конечном счете, привлекла к неприветливым берегам острова птица, издавна столь же дорого ценимая в Европе, как золото, оружие или конь доброй породы. Тут и возникает сюжет: в конце XIII века, когда венецианец Марко Поло, отправившись в Китай волею случая оказался при дворе хана Кублая. Спустя несколько лет Кубла-хан с милостью отпустил гостей своих, указав караванные пути в Индию, но до того заставил послужить, поприспешествовать в дипломатии, потешить диковинными рассказами о Европе. Путешествуя вместе с ханскими послами в восточных пределах империи чингизидов, распахнувшейся на полмира, Марко Поло и собрал первые сведения о морях и островах того огромного, непокоренного русского государства, которое простиралось к северу от разоряемых татарами земель. Он пишет: «…русские населяют очень большую территорию, которая доходит до самого арктического полюса… Страна очень холодная, потому что прилегает к студеному морю. Однако, имеется в этом море несколько островов, на которых живут хищные птицы, цапли
Марко Поло назвал все известные ему имена тайны, которая будет разгадана лишь три столетия спустя: Китай, неизвестный остров в северном море, птица сокол.
Сведения Марко Поло более ста лет принадлежали сугубо книжной мудрости: слово не повлекало за собой последствий, оно было семечком, ещё не проросло. Однако, когда в 1475 году в Москву строить Успенский собор Кремля приехал великий зодчий Аристотель Фиораванти, прежде всего он принужден был исполнить волю отпустившего его герцога Сфорца – изловить тому на севере белого кречета, потребного то ли для охоты, то ли для гаданий. Что Фиораванти и исполнил, хоть и не в точности, совершив для этого специально путешествие – возможно, на Соловки.
Отношения Московского государства с Италией в XV и XVI веках мы обходим молчанием, чтобы сохранить в повествовании хотя бы видимость стройности. В них были заключены потрясающие вероятности развития культуры, лишь ничтожная доля которых воплотилась. Но как бы странно это сейчас ни звучало, одним из последствий этих отношений стал целый ряд географических открытий в северных морях.
Здесь – новый круг бесконечной спирали времени; так птица чертит в небе круги, выслеживая добычу. Когда в 1525 году великому князю Василию Третьему понадобилось отослать в Рим отказ перейти в католичество, он послал испытанного в европейских делах человека. Был это Дмитрий Герасимов, того времени западник, книжник, переводчик духовной литературы и дипломат, до этого плававший в Данию вокруг Скандинавии.
Будучи в Италии, Герасимов рассказал историку Паоло Джовио о вызревшем у него проекте – «держась правого берега» северного моря, плывя все время на восток, достичь Китая, «если в промежутке не встретится какая-нибудь земля». Джовио в том же году в книге о России опубликовал рассказ Герасимова, который, таким образом, стал известен всей Европе и не мог, конечно, быть воспринят равнодушно – всего за три года до этого «Виктория», последний корабль эскадры Магеллана, вернулся из кругосветного плавания. Мечты о баснословных сокровищах Кохинхины и Индий воспламеняли даже самые трезвые головы. Джовио скрыл только карту, вычерченную Баттистой Агнезе по «чертежу» Герасимова – возможно, сознательно не желая облегчать задачу двум новым европейским морским державам, Голландии и Англии, которые быстро и уверенно расталкивали своих конкурентов по мировой торговле.
Тем не менее, именно англичане первыми решились достичь Китая или Индии, следуя за логикой Герасимова, по Ледовитому океану. Естественно, они совершенно не представляли себе степень сложности и безнадежности своего предприятия. Правда, в Европе бытовали представления о том, что до Китая не так уж далеко и что, возможно, дело только за тем, чтобы отыскать впадающую в Северное море гигантскую реку, вытекающую из некоего огромного озера, на котором и стоит столица Поднебесной, Пекин.
Так или иначе, в 1553 году сэр Хьюго Уиллоуби снарядил экспедицию для этой цели, взяв старшим кормчим Ричарда Ченслера, составившего представления о северных морях на основании книги Джовио. Два из трех кораблей английской эскадры носили испанские названия и были, вероятно, трофейными. Несмотря на заключенный в их названиях оптимизм, им крепчайше не повезло. Оторванные бурей от третьего судна, которое Ченслер в конце концов привел к «розовому острову» возле западного Никольского устья Северной Двины («открыв» таким образом для Англии морской путь в Россию), они долго скитались по неприветливым северным морям, пока не поняли, что никакого прохода в Китай, по крайней мере на этот раз, им не найти. На возвратном пути корабли Уиллоуби попытались в конце сентября войти в Белое море, но осенние штормовые удары вкупе с кипящими течениями, вихрящимися в беломорском горле, представили эту затею слишком опасной и путешественники, в конце концов, встали на зимовку на северном берегу Кольского полуострова в Нокуевском заливе, неподалеку от устья речки Варзины, в месте, известном русским поморам как «круглое становище» – прикрытая островом от открытых ветров стоянка на пути в варяжские страны. Здесь английские экипажи до последнего человека погибли от голода и холода [15] .
15
Это объяснение, кажущееся на первый взгляд вполне естественным, вызывает, тем не менее, вопросы специалистов. Обнаруженные поморами корабли Уиллоуби «Bona Speranza» и «Bona Confidentia» были в прекрасном состоянии. «Невероятно допустить, – пишет исследователь этой проблемы Василий Галенко, – чтобы умирая, англичане не воспользовались для обогрева деревом этих кораблей. Они сохранились в целости и через 33 месяца, с прибытием новых команд снова отправились в море.
Дневник сэра Уиллоуби, однако, был найден и за 14 августа в нем сохранилась запись о некой земле, координаты которой были определены примерно в 72° с.ш. «…Спустили шлюпку, чтобы открыть, что это за земля, но шлюпка не могла пристать к берегу по причине мелководья и большого скопления льда. К тому же, на земле не было признаков человеческого обитания…» На карты XVI и начала XVII веков «Земля Уиллоуби» нанесена еще то как отдельный остров, то как неведомый берег, хотя уже после голландских экспедиций в поисках «северо-восточного прохода» с уверенностью можно было сказать, что никакой земли в указанном месте нет, в определение координат вкралась какая-то ошибка… Новая Земля подчас представляется тем берегом, который увидели путешественники, но шведский исследователь Арктики А. Норденшёльд высказал категорическое убеждение, что «Земля Уиллоуби» не могла быть ничем иным, кроме Колгуева.
Медленно, но неумолимо сжимается кольцо рассказа вокруг упомянутых впервые Марко Поло безымянных северных островов, которые два с половиной столетия спустя неожиданно оказываются для англичан лежащими на пути в Китай и Индию, так же как для него самого когда-то – татарская Орда. Чтобы круг замкнулся, не достает малости: дать землям имя и поймать птицу.
Имя: впервые упомянуто у Стефена Барроу, агента организованной англичанами для торговли с Россией «Московской компании», впоследствии главного лоцмана Англии. В 1556 году он на шлюпе с многозначительным названием «Искатель богатства» был сопровожден поморской флотилией до южного острова Новой Земли, где от промысловиков же узнал о существовании пролива Карские Ворота, за которыми следовало бы искать дальнейший путь в страны востока. Самолюбование своим морским владычеством подчас англичанам вылезало в несравненный вред и в комическую претенциозность – как в случае с Барроу, за которым записали открытие пролива. Но для нас не это важно. В журнале за 15 августа записано, что экспедиция проходила мимо острова, который упоминается под трудновоспроизводимым именем «Colgoiue»: «Бросали лот и нашли на глубине 29 фатомов дно, состоящее из черного песчаного ила…»
Грамматически название «Колгуев» (с внятным еще в прошлом веке ударением на первом слоге) есть притяжательное прилагательное, отвечающее на вопрос «чей?» «Чей остров-то?» – «Ко'лгуев». Кто был этот Ко'лгуй, или Ко'лгв, сказать сейчас невозможно, но для нас еще окажется важным то, что имя это скорее всего происходит от финско-карельского корня «кольк», «кольга» – угол, край. Или «крайний, последний» – если в роду младший сын. И смысловой ряд, в который вписано название острова, соответственно, выстраивается такой: последыш, закраина. Но что еще поразительно? Точно так же называется мыс на острове Анзер Соловецкого архипелага. Это что – совпадение? Или топонимические остатки какого-то грандиозного моста, по которому пронесли свои никому уже толком непонятные имена неведомые народы?
…1580 год, 20 августа: в виду Колгуева посадили на мель свой корабль Пит и Джекмен, отправленные английской «Московской компанией» на восток, «в страны и владения могущественного принца, императора китайского, а также в города Камбалу и Квинсей». Экспедиция вошла в Карские Ворота, но тут столкнулась со льдом и вынуждена была повернуть назад. Несмотря на твердое предписание руководства компании обследовать все встречающиеся на пути острова с точки зрения захвата их и создания на них укрепленных поселений и гаваней будущего торгового пути, Пит и Джекмен на Колгуев высадиться не смогли, чем, возможно, только оттянули развязку сюжета на три десятка лет. Отчет их гласит: «…в 12 часов оказались мы внезапно в мелкой воде меж большими мелями и не смогли найти выхода оттуда. Пока мы бросали лот и искали дороги, мы сели на мель… Эти мелкие места лежат у Колгуева (Colgoyeue); это – далеко распространяющееся, совершенно плоское место, возвышающееся над водой всего на 2–3 фута…»
С запозданием, но с невероятной рьяностью вслед за англичанами на отыскание северо-восточного прохода в Китай пускаются голландцы. Здесь – ответвление темы, которое дает нам несколько новых вариантов имени, в том числе и замечательный латинизм «Kolgio» в лоции Вагнера. И тело Виллема Баренца, опущенное его товарищами в пучину поморского моря у берегов Новой Земли. Он дал своё имя морю, расплатившись жизнью. Для европейцев того времени это было честной меной. Тем более, что вернуться назад, не отыскав водной дороги в Китай, Баренц не мог: более, чем кто-либо, расточил он соотечественникам заверений, что этот путь сквозь северные моря приведет их к несметным богатствам востока.