Острова блаженных
Шрифт:
– Эй, как вы? Вы в порядке? – позвал Вячеслав.
В ответ – только тихий стон.
Вячеслав подошел поближе. Склонился над Старым, потряс за плечо, заглянул в лицо. Глаза открыты, но что это были за глаза!.. Контраст разительный. Золотые глаза Старого, в которых плясали черти, потухли. Лицо заметнее расчертилось морщинами. Старый как будто вмиг потерял десять лет. В уголках рта блестела слюна. Лицо обрюзгло и одряхло, как будто раньше держалось на шурупах, а теперь их все разом выкрутили.
Вячеслав провел ладонью перед этими безжизненными, тусклыми глазами. Реакции не последовало. Что-то
Вячеслава посетило пять мыслей:
1) Время. Сколько времени прошло? Несколько часов? Несколько дней? Или несколько лет, как у Ирвинга?
2) Недоумение. Что здесь, черт возьми, произошло? Что случилось со стариком?
3) Безразличие. Какие же люди равнодушные. Даже если мы пролежали здесь час-другой, наверняка мимо прошла куча народу. Все-таки «Ашан» рядом. Разбитая пивная бутылка сделала нас невидимыми. Никто не хочет связываться с пьяными.
4) Шапка. Надо забрать у старика шапку. Все равно она ему больше не понадобится. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
5) Безопасность. Надо уносить ноги. Если кто-то увидит меня здесь, могут возникнуть вопросы.
Бросив на Старого последний встревоженный взгляд и аккуратно подхватив с земли осиротевшую шапку, Вячеслав быстрым шагом пошел прочь. Идти было тяжело, а путь предстоял неблизкий. Вячеслав надеялся, что еще не очень поздно и он сможет доехать домой на маршрутке. Хотелось поскорее оказаться дома, подальше отсюда. Он быстро прошел мимо озера, казавшегося в темноте бассейном с нефтью. Фонари отражались в воде желтыми масляными мазками, как звезды на картине Ван Гога. Приблизились многоэтажные дома, вдалеке засияли рекламные щиты и магазины у метро Алтуфьево.
Он шел по нечетной стороне Алтуфьевского шоссе. Прохладная летняя ночь освежила его и улучшила настроение. С каждым шагом, отделяющим его от места несчастливой встречи, становилось лучше. В конце концов, хорошо то, что хорошо кончается. Вес рюкзака за спиной напомнил о гостях, Вячеслав начал думать о связанных с предстоящим визитом хлопотах по дому и совсем успокоился.
Остановись, подойди к дороге и проголосуй.
Не слова, а образы. Вячеслав увидел себя со стороны – вот он стоит у бордюра с вытянутой рукой. Кулак, большой палец отставлен. Жест-просьба – подвезите.
У него не было денег на поездку. Как ему вообще пришла в голову эта мысль? Он крайне редко пользовался такси.
Подойди к дороге. Проголосуй.
Если это интуиция, то она оказалось крайне настойчивой. Раньше этого за ней Вячеслав не замечал. Но желание сделать так, как ему приказывал внутренний голос, было нестерпимым.
Скорее. Опоздаешь.
Снова образы – с примесью чувств. Бег и разочарование от упущенной возможности.
Вячеслав пошел по траве, вытянув кулак с отставленным большим пальцем.
Не так.
Несколько образов – рок-концерт, беснующаяся толпа, Человек-Паук, коза, малиновые пиджаки.
Вячеслав понял: он отставил указательный палец и мизинец правой руки, рука стала трехпалой. Он вспомнил, что во сне этот жест имел какое-то особенное, ритуальное значение.
Другая рука.
Левая рука была занята шапкой, украденной у старика. Вячеслав взял шапку в правую руку и повторил жест левой.
Движение по шоссе было свободным и вялым. Вдруг ночная тишина взорвалась ревом мотора. По дороге с бешеной скоростью мчалась маршрутка. Поравнявшись с Вячеславом, водитель ударил по тормозам, по-видимому, отреагировав на его жест. Желтая грязная машина с чудовищным скрежетом затормозила, резко подалась назад и остановилась напротив Вячеслава. Тяжелая помятая дверь с писком отвалилась и поползла в сторону. На машине не было номера маршрута и бумаги с указанием стоимости проезда.
Внутренности маршрутки – темные и неприветливые. Людей внутри не видно. Вячеславу совсем не хотелось забираться в черный жестяной зев.
Садись.
Вячеслав собирался уйти, но ноги не слушались. Будто бы наделенные собственной волей, они понесли его к распахнутой двери. Подступила паника – происходящее казалось в корне неверным.
Вдруг из темноты выступил высокий мужчина. Вячеслав скользнул по нему взглядом: спортивный костюм, всклокоченная рыжая борода – какой-то бродяга. Он протянул руку и крепко сжал плечо Вячеслава.
Несколько секунд рыжебородый смотрел ему в глаза, а потом, улыбаясь, сказал:
– Дружище, у тебя пяти рублей не найдется?
Вячеслав мотнул головой, повел рукой, стряхнул руку бродяги с плеча и сделал шаг к маршрутке. Сложившись пополам, чтобы не задеть головой низкий потолок, он неловко впрыгнул в машину. Несмотря на предосторожность, больно приложился головой. Рухнул на свободное сидение за водителем. Лямка соскочила с плеча, и рюкзак устроился по соседству. Маршрутка рванула с места.
– Если будет холодно, не забудь надеть ботинки! – донесся до него голос рыжебородого.
Дверь пискнула и поползла обратно, отрезая Вячеслава от мира и от бродяги.
Рыжебородый смотрел вслед удаляющейся машине.
Что-то кончается, что-то начинается.
Как только дверь закрылась, Вячеслав почувствовал острую головную боль – как будто в левый висок вонзили нож. Ресницы затрепетали, глаза закатились, показались белки. Рот скривился, вспенился, белая пена тяжелыми каплями устремилась к полу. Тело забилось в конвульсиях, Вячеслав, извиваясь, завалился набок, и его сознание погасло. Шапка выпала из ослабевшей руки.
Через несколько мгновений он поднялся, улыбнулся, сделал жест руками, будто бы стряхивая крошки с одежды, посмотрел на ногти. Широкая улыбка застыла на лице, в золотых глазах плясали черти.
Взгляд наткнулся на шапку. Вячеслав подобрал ее, отряхнул и убрал в рюкзак.
Водитель следил за пассажиром через зеркало заднего вида.
Вячеслав повернулся через плечо и тоже посмотрел в зеркало. Золотые глаза вспыхнули еще ярче.
– Сколько лет, сколько зим, дружище! Отлично выглядишь!