Острова Чалдеи
Шрифт:
– Хм, - произнесла тетя Бекк, но приняла его руку и ступила на берег.
Айвар – ее любимчик.
Я тоже почувствовала себя лучше, увидев здесь Айвара. Он темноволосый и худощавый, с большим адамовым яблоком на длинной шее. У него резкий орлиный профиль, темные глаза и выступающие скулы, и я считаю его очень красивым. А еще он умеет шутить. И хотя он пока этого не знает, я выбрала его, чтобы стать моим мужем, когда придет время, а до тех пор я считаю себя вправе потихоньку любоваться им. Тем не менее, карабкаясь наверх по берегу, я раздумывала, что нашло на короля Кенига – отца Айвара – посылать нам такой эскорт
На самом деле я была рада волынщикам. Есть что-то в бессонной ночи, ослабляющее ноги. К замку ведет достаточно крутой подъем, и без постоянного пронзительного ритма впереди, я продвигалась бы с большим трудом. Или вообще не поднялась бы. Туман стал теперь таким густым, что легко можно было сбиться с пути, как бы хорошо я его ни знала.
Фактически, я толком не видела волынщиков в течение всего пути – просто следовала за ними, пока они незаметно не исчезли под мокрыми черными стенами замка. Все, кроме старого Йена, который торжественно повел нас наверх по ступеням в зал замка.
Там всё было приготовлено для ужина, все сидели за столом, а обслуживающий персонал стоял возле стен. От большего, чем я могла сосчитать, количества свеч лился яркий желтый свет. Это меня сильно удивило. Король Кениг отличается еще более яростной экономностью, чем тетя Бекк, а она в этом отношении притча во языцех по всей округе. Старый Йен торжественно подвел нас к верхнему столу, всё время играя на волынке, а когда мы дошли дотуда, резко оборвал мелодию прямо посередине.
Айвар пихнул Ого локтем, и Ого поклонился сидевшему там королю Кенигу.
– Я п-привел дам, сир, - сказал он.
– Видимо, вел их вокруг мыса Килканнона. Ты явно не торопился, - сказал король. – А теперь убирайся на свое место.
Ого развернулся – его лицо сильно побледнело, глаза сузились, а рот сжался в прямую линию. Я часто видела его таким – и зачастую после того, как дети смеялись над ним. Пару раз я видела его стоящим в пустынной части замка именно с таким ничего не выражающим лицом, и слезы текли по его щекам. Когда он исчез у дальнего стола, я подумала, что король мог бы быть и подобрее.
Тетя Бекк тоже так считала.
– Снаружи туман, - заметила она.
– Неважно. Вы здесь. Подходите, подходите, - экспансивно пригласил король.
– Садитесь рядом со мной. Вы обе.
Я пришла в трепет. Я много раз ела в замке, но никогда за верхним столом. Айвару пришлось подтолкнуть меня наверх по ступеням и к стулу. Я села и огляделась. Зал отсюда казался маленьким и глубоким, а гобелены на стенах выглядели ужасно. Король Кениг приказал покрыть картины на стенах вышивкой, потому что так было принято в старину. Проблема состояла в том, что большинство дам ничего не знали о вышивке, и им приходилось учиться по ходу дела. Их ошибки были сильно заметны в ярком свете свечей.
Но, возможно, королева Мивенна устроила это нарочно – в качестве протеста. Она сидела рядом с королем – между ними стоял пустой стул, – выглядя точно темные глубины души. Она довольно красива, а ее волосы более темного, чем у тети Бекк, каштанового цвета, но ее окружает такая аура тьмы, что можно поклясться: у нее волосы цвета воронова крыла и голубая, как у трупа, кожа. Тетя Бекк возражает: «Чушь!» -
Дальше – с еще одним пустым стулом между ними – сидел наследник трона, старший брат Айвара Донал, и огонь свечей отражался от его бороды и ряда золотых браслетов красноватыми лучами, а от зубов, когда он улыбался на слова своей матери – белыми вспышками. Донал мне тоже не нравится. Он выглядит как варвар, но на самом деле он очень уравновешенный и умный человек.
За Доналом и еще одним пустым стулом расположился Наставник, который обучал нас. Его брови хмуро нависали, словно утесы…
Полагаю, я должна бы озадачиться всеми этими пустыми стульями, но прежде чем я начала по-настоящему думать о них, с ужасающей внезапной громкостью снова заиграли волынки, и, к моему крайнему изумлению, король Кениг встал. Все, естественно, встали вместе с ним. Мы все посмотрели на дверь позади стола, через которую в сопровождении волынщиков неспешно шагала процессия.
В первый момент я заметила только кучу роскошных одеяний. Затем я увидела, что впереди идет не кто иной, как Жрец Килканнона – высокий, худой и угрюмый. Его брови соперничали с бровями Наставника. При виде него мое сердце, как всегда, упало. Каждый раз возникал ужасный момент, когда я думала, что этот человек мог стать моим отчимом, если бы моя мать не умерла. Он принадлежит к тому типу людей, которые всё обесцвечивают добродетелью. Однако я никогда прежде не видела, чтобы король приветствовал его вставанием. На мгновение я задумалась, не взялся ли король Кениг за религию – в рамках своих усилий вернуть старинные традиции. Пока не увидела среди прочих одеяний одно красно-золотое и одетого в него пожилого усталого человека – благожелательного, но величественного. Он был единственным, кто носил корону.
– Верховный король Фарлейн, - прошептала тетя Бекк рядом со мной. – Ого мог бы и предупредить нас.
Но Ого не мог, подумала я. Он считал, что мы знаем. На Логре существует только один король, и никто никогда не мог вбить в голову Ого, что малые короли – такие как Кениг – тоже являются королями. Когда Ого сказал: «Король», - он естественно имел в виду Верховного короля всей Чалдеи, а мы не поняли его. Даже я не поняла, а ведь я часто спорила с Ого на эту тему.
К тому времени, когда игра волынок и скрип стульев и скамеек прекратились, король Фарлейн стоял позади специального высокого резного кресла, оставленного пустым для него.
– Мы призваны сюда, чтобы совершить правосудие, - объявил он. – Это должно быть улажено, прежде чем мы сможем двигаться дальше. Мы призываем покровительство всех верховных богов и меньших духов и тем самым открываем слушание. Киннокк, Жрец Килканнона, изложите, пожалуйста, свое дело.
– Конечно, - угрюмо ответил Жрец. – Я обвиняю Донала, принца Конроя и Килканнона, в грабеже, разбое и убийстве.
– Отрицаю, - спокойно сказал Донал и повернул руку, чтобы полюбоваться браслетами на ней, словно ему было слегка скучно.