Острова и капитаны
Шрифт:
— Да нет же! — Егор сам удивился, как ему хочется, чтобы Редактор поверил. А зачем? Не все ли равно… — А впрочем, твое дело, не верь… — Он вытолкнул себя из-за стола. — Айда к доске, там просторнее… Только потом бочку на меня не кати, не я начал.
— Не бойся, скажу, что я…
Начать они, конечно, не успели. Ворвалась в кабинет орава из восьмого «Б».
— Ну вот… — сказал Егор Веньке.
— Выкрутился, — бросил ему Редактор. Брезгливо, но, кажется, и с тайным облегчением. Оба вышли в
— Можно ведь и за гаражами, — сказал Егор. — Только уж на другой перемене, сейчас звонок будет…
— Ага! А ты сбеги с урока и позови свою кодлу!
— Не позову, обойдусь и так… Хотя дурак ты, Редактор. В двадцатом веке живешь, а все в рыцарей играешь…
— А ты в кого?
— А я — в себя… — отозвался Егор. Потер лоб и удивленно сказал: — Вот черт… Мне почему-то хочется тебе доказать, что не звал я вчера Копчика. Глупо, конечно…
— Не глупо, а бесполезно, — глядя в сторону, ответил Венька. Без прежней злости, утомленно. — Ну ладно, я поверю. А что с того? Все равно ты подонок и я тебя терпеть не могу.
— Закономерно, — усмехнулся Егор. — За что тебе меня любить?
Им бы разойтись, а они шли по коридору как приятели. Со стороны казалось — одноклассники беседуют о привычных делах.
— Я не про «любить», — глядя под ноги, разъяснил Венька. — Я ненавижу… таких, как ты.
— Каких?
— Таких вот… которые не живут, а приспосабливаются.
— Я? Приспосабливаюсь? — по-настоящему удивился Егор.
— А разве нет? Везде. На улице тебя бандюги из «таверны» берегут. А в других случаях важный товарищ Петров за сыночка заступится. Один звонок по телефону — и все в порядке…
— Много ты знаешь, — тяжело сказал Егор.
— А что, не так?
— Ну… пускай так. А тебе завидно?
— Вот еще. Без дружков да без папаши ты чего стоишь-то?
— Аты? — огрызнулся Егор. Без злости, автоматически.
— А при чем тут я? Мне и не надо, чтобы кто-то мне завидовал. И другим я жизнь не отравляю…
— Как знать…
— А вот так и знай! Если я с кем спорю, то честно. На глухих дорожках, да еще с помощниками, никого не караулил.
Егор кивнул:
— Да, в спорах ты сильней, чем в драках…
— Ну, ты со мной еще не дрался! — опять взвинтился Венька. — Ты все чужими руками.
— Опять ты прав, Ямщиков, — согласился Егор. Даже с каким-то удовольствием. И добавил неожиданно: — В одном только не прав. Но ты не знаешь…
— Чего такого не знаю? — сказал Венька агрессивно.
— Про отца… Не отец он мне.
Венька сбил шаг и удивленно глянул сбоку на Егора.
— Ага, — кивнул Егор. — Он отчим, я недавно узнал. Отец был инженер-подводник, его убили бандиты. Давно…
Венька шевельнул плечом — и удивленно,
— Ну а… какая разница, в конце концов? Что это меняет?
— Сам пока не пойму…
— Ну а… мне-то что? Зачем ты мне это говоришь?
— Не знаю… — медленно сказал Егор, потому что не знал. — Правда, не знаю… Может, потому, что больше некому?
И быстро пошел вперед, оставив Веньку.
«Может быть, потому, что больше некому»… Зачем он это сказал?
«Не знаю…»
Или правда хотелось рассказать об отце и не знал кому? Не в «таверне» же говорить об этом.
«А почему не в «таверне»?»
Он же столько раз там рассказывал о своих делах. Даже тайнами делился… Видать, не те были тайны. Услыхав историю погибшего отца, обитатели «таверны», скорее всего, полезли бы в детали: «А откуда знаешь?.. А ты чё, брата-мента заимел? Ну, даешь, Кошак!.. А тех хануриков взяли? И чего? Вышку дали?.. Конечно, вышку, это ж заранее обдуманная мокруха…»
Нет, не для «таверны» разговор… Ну а Веньке-то все-таки зачем сказал? Что за язык-то дернуло?
Он думал об этом на уроках, а потом — дома, когда бесцельно валялся на тахте или бродил по комнатам (под периодические просьбы надеть тапочки). И фраза эта — «Не знаю… Может быть, больше некому» — повторялась в мыслях и что-то очень напоминала, обретала знакомую интонацию.
И наконец Егор вспомнил: тем же тоном, со спокойным удивлением и холодной честностью, пытаясь понять самого себя, он в вагоне, после стычки с Фатером и Федюней, сказал Михаилу: «Не знаю… Может быть, потому, что ты все-таки брат?»
Ну а сейчас-то что? Редактор-то здесь при чем? И случай совсем не тот… Но от разговора с Венькой мысли уже перешли к Михаилу. Егор подумал, что прошло три недели, а тот о себе не напоминал. А ведь обещал позвонить!
И Егор признался себе, что все это время помнил про обещание Михаила. Со смесью любопытства и тревоги ждал звонка.
«А зачем тебе это надо?» — одернул он себя.
«А мне и не надо! Просто… трепло такое. Говорил «позвоню», а сам…»
И ответом на эту мысль громко запел птичьими трелями новый кнопочный телефон. Длинные, междугородные сигналы!
Отец еще не пришел, мать ушла к знакомым («Горик, салат в холодильнике, котлеты на плите, я буду к девяти. И не ходи босиком…»). Егор выскочил в переднюю и взял трубку.
Звонил, конечно, не Михаил. Спрашивали отца. Кажется, из Москвы. Воинственный женский голос. Егор сумрачно разъяснил, что Виктор Романович Петров так рано с работы не приходит, надо звонить на завод.
— Там его тоже нет на месте!
— Естественно. Он не сидит в кресле, а мотается по объекту. А карманных телефонов еще не придумали.