Острова объяты тьмой
Шрифт:
– Наконец-то!
Про себя девушка тихонько заскулила.
Мало того, что срочные задачи горели в приёмной уже синим пламенем, так теперь явственно стал слышен трезвон одного из трёх служебных телефонов. И если какой-либо из пропущенных звонков окажется важным, можно даже не гадать, кто именно первым делом начнёт возмущаться по поводу хреновой работы секретаря.
– Максим Сергеевич, давайте с бумагами закончим, нам отчетность закрыть надо, крайний срок, – почти жалобно попросила Анна.
– Нет, ты только погляди! – возмущенно заявил он. – Фиолетовый!
– Максим Сергеевич,
– Это ж цвет женской неудовлетворенности!
Девушка перевела вопрошающий взор на усеянный мелкими лампочками потолок, но никакого адекватного ответа на происходящее не получила. Пришлось заглянуть в нутро шкатулки, куда так настойчиво указывал пальцем директор.
Когда Максим притащил эту рухлядь на работу впервые, она походила на форменное безобразие, которое вывернули наизнанку и вывали в грязи, на что Анна посоветовала выкинуть её в мусорку. Но директор отнёс шкатулку в бутафорский цех, и девочки, мастерицы на все руки, и без того заваленные подготовкой к гастролям, умудрились за каких-то пару дней сотворить ему чудо. Теперь дно шкатулочки ровно устилал нежно-пурпурный атлас, а некогда отсутствующая крышка сияла тонкими вензелями и искусственной позолотой.
– Очень красиво, – улыбнулась Аня.
– Да хрень какая-то, – недовольно буркнул директор, убирая шкатулку. – Ладно, где там ещё черкануть?
– Сейчас. – В желании забрать часть уже подписанных документов, она потянулась вперёд. Тут же ощутила, как по обратной стороне коленей что-то ползёт, и, едва не вскрикивая, резко отшатнулась в сторону. Подальше от директорского стола, а заодно и от директорской руки.
Встретившись гневным взглядом своих карих глаз с его смеющимися, Анна в который раз почувствовала себя полной дурой. Раздраженным клубком в голове пронеслась мысль, что Максим вновь взялся за старое. И угрозы уйти с работы ему по боку, и собственные же клятвенные заверения никогда так больше не делать, видимо, тоже.
– У-у-у, а взгляд-то какой, – усмехнулся начальник. – Я же просто шучу, Анютыч!
– Это не смешно! И не называйте меня так!
– Да ладно, чё ты как…
– Максим Сергеевич! – донесся звонкий возглас от входной двери. – А я к вам с отличными новостями!
В кабинет впорхнула Марго – главный экономист их театра, как всегда громкая и вся в лучах жизнерадостного энтузиазма. В руках своих она несла желтую пластиковую папку, на ходу уже начиная пояснять, что в ней содержится:
– Это сметы на наши гастроли! Комитет всё согласовал!
– А платить кто будет?
– Ну Максим Сергеевич, ну тайцы, конечно, принимающая сторона!
– Ой, не знаю, Марго, – ворчливо отозвался он, небрежно отодвигая от себя наконец подписанную стопку бумаг. – Мутно это всё как-то, вилами по воде, как говорится. Да и собрать труппу за две недели – тот ещё геморрой.
– Марина Петровна у нас по творческой части, вот пусть и активизируется, – начала увещевать Марго. – Только есть одна небольшая проблемка: тайцы требуют не менее пяти человек руководящего состава. Там выставка мирового уровня, им нужна не просто театральная труппа, а делегация от страны. Кого-то попросят быть спикером.
– Да какая ж это проблема? – хохотнул
– Нет! – едва сумев скрыть испуг, выдала девушка. – Извините, но я никак! Тут работы полно, да и…
– Давайте другую кандидатуру рассмотрим, – пожала плечами Марго. Бросила любопытный взгляд в сторону Ани, которая забирала стопку документов с директорского стола на вытянутых руках, и, хмыкнув, поинтересовалась: – Может, я попозже зайду?
– Зачем? Сначала с гастролями разберёмся, – постановил директор, жестом показывая своему секретарю задержаться. И той ничего не оставалось, как замереть и начать отстраненно выслушивать чужую, совсем её не касающуюся болтовню.
Едва услышав про гастроли, Аня уже была не в восторге, потому что прекрасно понимала, кому придётся заниматься сбором загранпаспортов и покупкой билетов. Ко всему прочему летний квартал закрытия отчётности дышал ей в спину. Как обычно ни продажники, ни бухгалтерия ничего не знали и ничего не успевали, а желающие пожаловаться театралы задавали уйму вопросов, разрывая городской телефон, да и самого секретаря на части. И ещё был директор, который доставал неимоверно из одного лишь желания развеять собственную скуку. Каждый раз проходя мимо её стола, он пытался как-либо обратить на себя внимание: то громко хлопнуть в ладоши, то ни с того ни с сего спросить в шесть вечера обедала ли она, не особо вслушиваясь в чужой ответ.
Часам к девяти, когда Аня запоздало поняла, что пора бы высунуть голову из-за горы поручений, из кабинета директора шумной толпой вышла вся верхушка администрации. Марина Петровна и Марго весело щебетали, обмениваясь любезностями по поводу и без, а Максим Сергеевич молча плёлся следом за своим безопасником.
Должности такой в театре не предполагалось, поэтому круглобокий лысеющий Пётр Фомич был ещё одним заместителем по каким-то там вселенским задачам и нерешенным вопросам, но по части безопасности знал многое. И пытался сие сакральное до всех постоянно донести.
– Перед уходом не забудь включить камеру, – напомнил он Анне, как делал тысячу раз до этого.
– Кабинет сама закроешь, – тут же присоединился к нему Максим Сергеевич.
Аня подождала, когда женская половина их группки с объятиями и целованиями в обе щеки, наконец, покинет приёмную, а затем, потирая гудящие от боли виски, ответила на все поручения разом:
– Да, хорошо.
– Что, голова болит? – поинтересовался начальник. – Нужно записаться на томографию.
– Или к мануальщику, – предложил Пётр Фомич. – Это у тебя защемление, он быстро вправит.
– Нет, спасибо, это я заработалась, – с вымученной улыбкой выдавила она, желая только одного: поскорее бы остаться в тишине.
– Да, Анют, отдыхать нужно больше, – задумчиво протянул директор. – А химчистка завтра?
– Да, завтра.
– Не забудь костюм мой забрать.
– Конечно.
– Макс, так давай её с собой в Таиланд возьмём! – словно осенённый, воскликнул Пётр. – Там и отдохнёт!
– Точно, режиссёр же отказался, – кивнул Максим Сергеевич. – Придётся, Анютыч, тебе нас выручить.