Островский – детектив
Шрифт:
– Это ты про Юлию Тугину, что ли?
– Про нее.
– Знатно тебя тогда Прибытков, ее сегодняшний муж, отделал.
– Ладно, это дело прошлое! Пойдем к столу. Вон уже и Великатов с Муровым подъехали, только наверх они пока не поднялись.
Познакомимся же и мы с этими господами. Иван Семеныч Великатов был владельцем местного театра, откуда они все только что возвратились, а Григорий Львович Муров – здешний когда-то очень богатый помещик. Но сейчас же его, как и Вадима, тоже занимали мысли, где срочно достать денег? Потому что так уж вышло, что у него почти не осталось средств, которые
– Иван Семеныч! Минуточку! Я тебя спросить хотел. В главной ложе рядом с тобой сегодня кто сидел? Можно поинтересоваться?
– Кручинина Елена Ивановна, знаменитая столичная актриса. Я ее недавно к нам в город пригласил на мою Сашеньку глянуть.
– Зачем?
– Она ей уроки дает, советы.
– И сколько она здесь гостит?
– Уже какое-то время. Говорит, что когда-то была в нашем городе, но вспоминать об этом посещении почему-то не хочет. Как я понял, с ним у нее связана какая-то печальная история. Но это было несколько лет назад, когда я этот театр еще не купил, так что в чем там дело, я не знаю. Да зачем тебе это?
– Так уж получается, Иван Семеныч, что видел я ее в тот приезд. Великолепная актриса!
– Да, в этом ты прав, Григорий Львович! Удивительная!
– А где она остановилась, не знаешь?
– Как не знаю! В той же гостинице, где ты живешь. Я ей туда каждое утро букет цветов посылаю.
– Вот как! Тогда я даже знаю, в каком она номере.
– Вот и хорошо! Но давай пойдем скорее, нас уже, наверное, заждались.
А за столом в это время остальные приглашенные как раз обменивались театральными впечатлениями. Михаил Борисович Лыняев, помещик из соседней губернии, от восторга даже бил себя по коленям.
– Ай, да Александра Николаевна! Вот сколько актрис я раньше видел, но такой бриллиант впервые встретил! Какова она в роли Снегурочки! Верите, господа, я ведь чуть не поверил, что она на наших глазах растаять может.
Глумов улыбнулся.
– Вы, Михаил Борисович, оказывается в душе поэт!
Но Лыняев продолжал.
– Нет, Александра Николаевна – удивительная женщина, что ни говорите! И почему только вы, Иван Семеныч, на ней не женитесь?
Великатов с удивлением посмотрел на говорившего.
– Я? Не знаю. Хотя, когда я только привез ее в свой театр из одного небольшого городка, у меня так голова закружилась, думал, что все, сразу женюсь. Влюбился, господа, не поверите, как юноша! А потом как-то дела, заботы окружили… То она роли учит, то гардероб ей новый нужен, то голова у нее болит, то… Вот как-то и не получилось.
– А, как вы думаете, она вам верна?
– Кто? Сашенька? К сожалению, верна.
– Почему же к сожалению?
– Потому что это на сцене она царица, богиня! Когда я на нее из ложи смотрю, то готов пасть к ее ногам и сделать все, что она прикажет, а приду к ней после спектакля, и уже ничего такого нет. Передо мной простая женщина. Скучно мне с ней, господа! Вот так и живем уже который год! Она же притворяться в обычной жизни не умеет, только на сцене. Так уж воспитана!
Паратов постучал вилкой по бокалу и все к нему обернулись.
– Зря вы так про нее говорите, Иван Семеныч! Разве
– Вырвется? Почему вы так думаете, Сергей Сергеич?
– Глаза у нее такие! Иногда так посмотрит, что обожжет! Я ведь к ней грешный тоже ключики подбирал, цветы присылал, конфеты, уж очень она мне нравится! Не первый раз я в вашем городе, и каждый раз, когда Александру Николаевну вижу, обо всем забываю. Даже вот всегда в боковом кармане футляр с бриллиантовым гарнитуром ношу, для нее приготовленный, а вдруг она какой знак подаст, тут уж я при все готовом. Вот, смотрите!
И Паратов достал из внутреннего кармана небольшую коробочку и открыл ее. Блеск бриллиантов был такой яркий, что все сразу замолчали, а Дульчин так даже присвистнул.
– Что, Вадим Григорьевич, а вы можете женщине такую яркую штучку подарить?
Дульчин вскочил и вышел из-за стола.
– А почему вы именно меня об этом спрашиваете?
– Почему вас?
– Да, почему именно меня?
– Впрочем, это не важно! Притом все знают, что вы до конца года женитесь, и вы мне, Вадим, даже нравитесь! Ну-ну, не дуйтесь! Давайте пожмем друг другу руки, а то, может, вы меня еще и на дуэль захотите вызвать?
К ним быстрым шагом подошел Великатов.
– Господа, перестаньте!
– И то правда ваша, Иван Семеныч.
– Вы лучше скажите, Сергей Сергеич, как вы можете при всех говорить такое? Во-первых, мы все знаем, что вы женаты! А, во-вторых, Негина – артистка моего театра, самая лучшая артистка и … Ну, вы меня понимаете…
– Так и что, Иван Семеныч? Супруга у меня в Москве, да и не для любви она у меня. И на душу мою она кандалы не надела! И что вы все на меня так смотрите? Я же знаю, что и вы, Егор Дмитрич, и вы, Григорий Львович, и вы, Вадим Григорьевич, к Александре Николаевне тропинки искали. Знаю! Приезжали к ней не раз! У меня везде свои люди, так что ничего от меня не скрылось! И цветы ей дарили, и картинки разные показывали, и деньгами прельщали, но ничего, други мои, у вас не вышло.
Егор Глумов засмеялся и развел руками.
– Ваша правда, Сергей Сергеич, но, как и у вас, между прочим.
– Как и у меня тоже, господа! Правда ваша, от этого я и злюсь!
Неожиданно Иван Семеныч захохотал.
– Ай, да Сашенька! А я ничего такого и не знал. Думаю, живет она в своем флигеле тихо, а она вон какая! Сколько мужчин с ума свела, да еще каких мужчин!
– Так в что же вы теперь за ней следить будете, Иван Семеныч?
– Нет, а зачем? Если она до сих пор никого себе в дружки не выбрала, то и дальше не выберет.
– А вы мудрец, Иван Семеныч!
Великатов хитро прищурился.
– Я деловой человек, Сергей Сергеич, только и всего! Как, впрочем, и вы.
– Ой, не зарекайтесь, Иван Семеныч! И на старуху бывает проруха! Я же от своих желаний отказываться не собираюсь, как и другие присутствующие здесь гости тоже. Не правда ли, Егор Дмитрич?
Но Глумов в ответ промолчал, хотя и мог напомнить Паратову про погибшую из-за него Ларису Огудалову, о гибели которой у Волги он много чего знал. Впрочем, Сергей ему нравился, было в нем что-то такое необычное! Чувствовалось, что способен он в жизни на многое.