Острые шипы и темные души

Кочетова Евгения

– Какого черта! Что!? – вскрикнул подскочивший юноша.

Он сразу навел взгляд на место рядом, где лежала Бекки.

– Мало тебе было проблем из-за выпивки и девицы… Так ты снова за свое! – возмутился своим хрипящим голосом отец, брызнув слюной.

Джеральд принялся оправдываться с нападением.

– Чего ты вломился вдруг ко мне?! Женушка наболтала… сплетница! Что хочу, то и делаю!

Балтус вытянул указательный толстый палец и заявил:

– Будешь делать без гроша в кармане! Я тебе больше денег не дам!

На такое юноша не рассчитывал, переполняли эмоции негодования и обиды.

– Не

дашь сыну, а тогда кому? Ей всё отдашь… она и так заграбастала почти все наши деньги! – воскликнул он.

Балтус заступался за любимую жену, Джеральд парировал.

– Твоей любимой женой была моя мать! И что с ней стало благодаря тебе?! – не на шутку взбаламутился юноша и даже прослезился то ли от обиды из-за матери, то ли денег.

– А ну, закрой свой рот! – велел отец. – Миранда была больна… Ей уже никто не мог помочь!

– Ну почему же… Ты и Айрин прекрасно помогли ей отправиться на кладбище! Притом даже не в якобы семейный склеп, а просто в яму!

– У Миранды надлежащая могила, не собирай чушь!

За дверью ссору слушала Айрин. Это было как мед для ее ушей, она получала удовольствие, а вскоре получит и больше денег, если муженек перестанет финансировать сыночка оболтуса, который тратит на свои гульки уйму денег. Женщина спустилась в столовую, где недавно присели Эстер и Сьюзи. Вторая говорила о непутёвой, по своему мнению, няне внучки, которая пропала.

– Я уверена, что эта Мария просто загуляла… Эмили дает ей по два, а то и три выходных в неделю… немыслимо… – сетовала дама. – У няни даже нет толком опыта… где невестка только берет таких работников… что лакей, что служанки…

Айрин сгорала от нетерпения вступить с нужной речью, однако не подавала виду и ждала паузу. Когда стало возможным, она вдруг вымолвила:

– А вы не слышали сегодня утром какой-то странный бег по коридору и холлу?..

Эстер подтвердила, Сьюзи подумала на Джеральда, так как спальня Дюка дальше по холлу и так слышно бы не было.

– Нет, бег был очевидно девчачий, – сказала уверенная Эстер.

– К тому же босыми ногами, как мне показалось, – поддержала Айрин, получая желаемое.

– Беатрис? – уточнила недоумевающая Сьюзи.

«Ну давай, старуха, мысли шире», – думала про себя Айрин, а вслух с милой улыбочкой дополнила:

– О, не думаю, что Беатрис стала бы себя так вести… и бегать не на своем этаже из комнаты в комнату…

– О каких комнатах ты говоришь? – спросила Эстер.

Айрин сделала удивленное выражение лица и будто бы просто так, к слову выдала:

– О, мой супруг вчера слышал голос мисс Фэйн из спальни Джеральда… Балтус был уверен, что это она… – нарочно выдала свои слова за Балтуса, якобы это именно муж начал тот разговор.

Сестры недоуменно переглянулись. Новость шокировала.

– Я так понимаю, мисс Фэйн – это Ребекка? – все же уточнила Эстер, хотя уже поняла по дружбе молодой парочки и весьма откровенным шептания за столом или в углах.

Айрин улыбалась и замедленно моргнула глазами, словно стрельнула ими в напускной прелестности. Дамы принялись осуждать поведение новоприбывшей девицы, Эстер негодовала, что из-за них ее семья и без того не в лучшем свете перед уважаемыми людьми.

Мэделин услышала хлопок двери сестры.

Она постучала, но та попросила оставить ее одну, якобы только проснулась и еще не привела себя в порядок. Младшая поняла, где могла ночевать Бекки. Из холла доносился громкий голос с дефектом речи Балтуса. Судья велел служанке немедленно прибраться в комнате его сына и передать лакею запереть шкаф, в котором лежат сигары.

– Черт знаешь что творится… опять опаздываю на заседание! – негодовал Балтус по пути.

Сегодня Мэделин пришла записка о готовности ее платья, которое сшили в салоне миссис Гринвуд, и наряд можно забрать после обеда. Однако юная решила поехать прямо утром, ибо хотела прогуляться на свежем воздухе, пока не жарко, и развеяться. Она заглянула в столовую, там находились опаздывающий, но не особо спешащий на заседание судья, доктор Дэвид, Говард и учащийся в университете Дюк, который также постоянно опаздывал на лекции. При виде только мужчин Мэделин не захотела присоединяться к столу и уже было отошла, но внезапно в коридоре из столовой появилась Жюли.

– Мисс Фэйн, вы же проголодаетесь… Вот, возьмите с собой, – подала она сверток из ткани и бумаги.

Юная, право, весьма удивилась поведению, откуда Жюли так быстро узнала… или же видела, как та подглядывала, и смекнула… Мэделин в легкой растерянности приняла еще горящие пирожки, и только тогда, когда Жюли уже пошла обратно, вспомнила, что хотела поинтересоваться о вчерашнем в холле… Открыв рот, Мэдди быстро закрыла и направилась до конюшни. Кучер Кэйл любезно согласился отвезти мисс и подготовил ландо. По пути по лесу Мэделин вдыхала свежий утренний воздух и аромат от зеленых листьев, молодых деревьев и цветущих цветов. Неожиданно донесся лай собаки, притом маленькой, словно щенка. Юная закрутила головой по сторонам, Кэйл спокойно управлял двойкой лошадей и посвистывал в напевах. Вслед снова раздался лай, но уже ближе. За деревьями неподалеку Мэделин заметила бегающих двух щенков рыженького и темного окрасов. Юная закликала кучера и попросила остановиться. Позади к экипажу незаметно приблизился всё тот же старик.

– Помогите чем можете… – сказал он.

Мэдди вздрогнула на неожиданную речь, однако быстро упокоилась.

– Опять ты… – обратился к пожилому кучер.

– Всё в порядке, Кэйл, у меня есть с собой еда… – ответила Мэделин.

Она подала сверток старику и сообщила:

– Здесь пирожки. Больше у меня ничего нет…

Пожилой прищурился и протянул «хм».

– Тоже превратилась из богатой в бедную… Злая шутка, не правда ли?.. А может, наказание?.. – заговорил он, настораживая девушку. – Богатство не сваливается на голову просто так… так же, как и не исчезает в никуда…

Мэделин вспомнила своего отца, когда все сбережения исчезли буквально в воздухе, куда-то утекли…

– Что посеешь, то и пожнешь… – добавил старик. – И вот уже глядишь, ни твой дом, ни даже твоя жизнь тебе больше не принадлежат…

Смятенная юная свела брови и произнесла:

– Я не понимаю, о чем вы…

– Никто не понимает… – сразу дал ответ пожилой. – Но это только поначалу… очень быстро всё встает на свои места… А кто-то даже понимая, все равно усердно делает непонимающий вид… Люди столь несовершенны… – болтал он.