Острые воздействия
Шрифт:
– У меня нет желания потакать твоим душевным метаниям, – устало проговорил Андрей. – Как я понимаю, ты предпочитаешь тюрьму. Твой выбор, – он встал и двинулся к двери. Когда его нога переступила порог спальни, за спиной раздался сдавленный голос:
– Хорошо.
Андрей обернулся:
– Что «хорошо»?
– Я скажу тебе имя.
Тридцатого декабря офис работал до часу дня. Андрей зашел в приемную серее тучи, не выспавшийся, с красными глазами. Секретарша Лидия скосила на него обеспокоенный взгляд – никогда прежде ей не доводилось видеть начальника в столь мрачном виде. Ей хватило ума
– Финансового и исполнительного директоров ко мне в кабинет, – бросил он и хлопнул дверью с такой силой, что мощные плечи секретарши невольно вздрогнули.
Андрей рухнул в кресло и невидяще уставился на маленькую блестящую елочку, которую Кристина поставила ему на стол на прошлой неделе.
– Ты слишком много работаешь и иногда забываешь отдохнуть, – кокетливо улыбаясь, она достала сувенир из пакета и водрузила искусственную елочку возле монитора. – Помни, что скоро Новый год! Первый Новый год, который мы проведем вместе.
Елка переливалась красными и синими огоньками. Андрей с трудом подавил желание смахнуть ее на пол – лишь бы не видеть это неуместное, веселое напоминание о грядущем празднике.
– Хай, дружище, все в порядке? – Рафик просунул голову за дверь. На его губах играла счастливая улыбка. – Лидия сказала, ты вызывал меня и выглядел устрашающе. Что-то случилось?
– Проходи и садись, – Андрей указал на стул. – Сейчас все объясню.
Он нажал на кнопку селектора и гаркнул на секретаршу:
– Где финансовый?
– Здесь я, Андрей Сергеевич, – Егор торопливо прошел в кабинет и занял место рядом с Рафиком.
Воцарилась мертвая тишина. Двое друзей вопросительно смотрели на Андрея. Он прикрыл веки, как будто представшая глазам картина была невыносима для его взора. От затылка ко лбу, пульсируя, расползалась давящая боль. Он всю ночь не смыкал глаз, думал о том, как поступит, когда настанет утро. Убийцу он запер в подвале, не торопясь отпускать, пока не убедится, что его признание правдиво. Рана на плече ныла, но при внимательном рассмотрении оказалась неглубокой царапиной, – он протер ее антисептиком и заклеил лейкопластырем.
Нужно побыстрее с этим покончить. Он распахнул глаза.
– Как долго мы знакомы друг с другом?
Рафик хохотнул:
– Ты чего это, Сергеич? Тыщу лет мы знакомы. В чем дело-то?
Андрей проигнорировал вопрос:
– Я когда-нибудь подводил вас? Может, обижал чем-то?
– Да что ты за фигню городишь? – Рафик озадаченно уставился на друга, потом перевел взгляд на Егора – может, тот понимает, о чем речь?
– Так обижал или нет? – не унимался Андрей.
– Да никого ты не обижал! – вспыхнул Рафик. Его начинало нервировать происходящее. Он терпеть не мог загадок и долгих прелюдий. – К чему ты клонишь?
Андрей обратился к притихшему Егору:
– А тебе я делал какие-то подлянки?
Тот молчал, глядя прямо на него. На его виске дергалась тонкая синяя венка.
– Почему, Егор? По какой причине ты хочешь моей смерти?
Рафик подскочил со стула, но товарищ взглядом заставил его сесть обратно.
– Егор, объясни, – Андрей сделал глубокий вдох. – Почему ты заказал мое убийство?
На этот раз Рафик не выдержал:
– Да ты что, под наркотой, что ли? Что ты несешь? –
Егор молчал.
Горькая усмешка скривила губы Андрея. Он до последнего надеялся, что убийца соврал насчет заказчика. Но теперь, видя оцепеневшего Егора, его мгновенно напрягшиеся плечи, сжатые в узкую полоску губы, с ужасающей ясностью понял: правду, правду сказал наемник...
Елочка на столе беззаботно мерцала. В гробовой тишине голос финансового директора прозвучал оглушающе громко:
– Кристина. Все дело в ней.
Андрей и Рафик одновременно впились в него глазами.
– Я полюбил ее с первого взгляда, – продолжил он, глядя в пол. – И она ответила взаимностью. Я никогда не был так счастлив. Эта женщина... Мы созданы друг для друга! – Егор сглотнул. – Я купил кольцо, и она ответила «да». Только просила пока не говорить никому на работе. Я-то думал, она боялась, что директор не одобрит служебный роман. А оказалось... Оказалось, что она сама не против закрутить с директором...
Андрей слушал, боясь упустить хоть слово. Правая нога под столом мелко задрожала – нервный тик, случавшийся с ним в периоды наивысшего напряжения.
– Она говорила, что любит меня, – продолжал Егор монотонно. – Но и тобой увлечена. Она просила позволить ей разобраться со своими чувствами, умоляла не говорить тебе, что встречается одновременно с обоими. Это было унизительно, но я терпел. Терпел, потому что никогда и никого не любил так сильно.
В приемной послышались голоса. Кто-то разговаривал на повышенных тонах. Дверь резко отворилась, и Кристина стремительно ворвалась в кабинет:
– Что здесь происходит? – она обвела трех мужчин затравленным взглядом, подозревая самое худшее.
– Вчера вечером ты не поехала к родителям, – Андрей кивнул на Егора. – Ты была с ним?
– Что? – глаза Кристины метались от одного мужчины к другому. – Что происходит?
– Хватит! – Андрей стукнул по столу кулаком. Елка качнулась и упала. – Хватит юлить! Ты знала, что твой второй любовник нанял убийцу?
– Она не знала, – отчетливо проговорил Егор. Его голос зазвучал уверенней, и сам он выпрямился, как будто принял сложное решение. – Неделю назад она сказала, что выбирает тебя. Вчера мы действительно были вместе, я пытался уговорить ее передумать... На самом деле мне требовалось, чтобы ночью ты находился в доме один. Задавить тебя не получилось, ты оказался слишком проворным. Поэтому пришлось прибегать к оружию... Я знал – когда тебя не станет, любимая останется со мной...
Кристина уронила лицо в ладони, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Рафик подошел к окну и замер, уперев кулаки в подоконник.
Андрей сжал переносицу пальцами, чувствуя, что вот-вот отключится. Хотелось исчезнуть, временно перестать существовать. Чтобы весь этот нелепый фарс растворился, как страшный сон. И жизнь вернулось на круги своя, и все стало как раньше...
Господи.
Что делать? Как дальше существовать, зная что тебя одновременно предали два близких человека? Еще недавно устроенный, спокойный мир взорвался ко всем чертям и разлетелся на ошметки... Если бы от душевной боли умирали, Андрей уже давно корчился бы в предсмертных судорогах.