Освободи меня
Шрифт:
Телефонный звонок, эхом раздавшийся по пустой комнате, заставил Хадсона вздрогнуть. Поставив бутылку на стол, он вытащил телефон из кармана.
– Чейз, - ответил он, не глядя на экран.
На другом конце трубки отозвался сиплый голос.
– Привет.
– Ник, привет, как...
Ник оборвал привет-как-дела.
– Это было в новостях?
– Пара строк в Трибуне, не более, - Хадсон не был удивлен. Мертвым наркодилерам не отдают первую полосу.
– Ник облегченно выдохнул, но Хадсон все равно чувствовал скрытое напряжение.
– Ты не должен об этом беспокоиться, понятно? Я позаботился обо всем.
– Что ты имеешь
Хадсон провел рукой по волосам.
– Никто тебя не ищет.
– Почему ты так уверен? Что, если кто-то видел, как...
– Не так, Ник. Не по телефону.
– Почему? Ты думаешь, кто-то подслушивает?
– Нет. Но я...
– Дерьмо собачье, твоя линия прослушивается? За тобой следят?
– Хадсон слышал мгновенно нарастающую дикую панику.
– Господи Боже, Ник, нет. Но меня уже вызывают в участок по поводу убийства Синклеров. Не хочу рисковать.
Ник фыркнул.
– Ну да, как будто ты убил родителей Алли.
– Они должны исключить меня из числа подозреваемых, и я намерен сотрудничать.
Все что угодно, лишь бы не давать им причины поглубже копнуть в его личную жизнь. Заглянуть в дерьмо, похороненное в его прошлом - это как потянуть за ниточку. Дерни за нее, и все вывалится наружу.
– Что, если они просто играют с тобой? Что, если им что-то известно?
– Как я уже сказал, не волнуйся об этом, - у Ника была сильная степень зависимости, и Хадсон меньше всего хотел, чтобы у него случился рецидив, и он умер у него на руках. Только не под его присмотром. Если понадобится куча курсов лечения в дорогостоящих клиниках, так тому и быть. Ни за что на свете он не станет биться головой о стену, когда дело касается спасения брата.
– Сфокусируйся на очищении, понял?
– Я чист как гребаный свисток, Хадсон. Так что заканчивай нести чепуху. Давай начистоту.
– Ну что ж, давай поговорим по-другому, - Хадсон стиснул телефон так, что тот скрипнул.
– Протрезвей, Ник. Ты должен завязать с выпивкой, наркотиками, жизнью, которой ты живешь, - его голос повышался с каждым словом.
– Проклятье, я не хочу хоронить тебя рядом с ними.
Между ними повисла тишина, наполняемая лишь белым шумом.
– Это была не твоя вина, - из телефона донесся тихий голос Ника. Он повторял одно и то же последние десять лет, но на деле Хадсон полностью нес за это ответственность. Он никогда не забывал долгий список своих провалов, и всякий раз, пытаясь заснуть, он видел перед глазами гребаную череду слайдшоу: Ника отрывают от него; кошмарные образы, полные красного цвета; холодное, безжизненное тело матери, глядящее на него; и наконец, двери лифта, закрывающиеся перед Алли.
Он не мог потерять брата или вытерпеть долгие мрачные месяцы незнания, жив Ник или мертв. Хадсон проглотил злобу, смешавшуюся со страхом.
– Я не хочу потерять еще и тебя, Ники.
– Не бывать этому, нихрена. Я начинаю новую жизнь, знаешь?
– Ник хихикнул, без сомнения чтобы нарушить напряжение, повисшее между ними, но затем шагнул на другое минное поле.
– Ты говорил с ней?
– Нет. Она не перезванивает.
– Ты ходил на похороны? Эта хрень во всех новостях. Даже в утреннем шоу.
– Утреннем шоу?
– Ага, одна леди здесь смотрит его, а у меня нет выбора. Хорошо хоть буфера у нее отменные.
– Охренеть, Ник!
– Хадсон засмеялся впервые за последние две недели.
– Так ты говорил с ней?
–
– Она даже не знает, что я был там.
– Чувак, почему блять нет?
– Не то время.
– Трусливая тряпка.
– Не все так просто, Ник.
– Ну да, куда уже мне там. Эй, бро, мне надо бежать, люди ждут очереди к телефону.
– Рад, что ты позвонил.
– Ага, - Ник прочистил горло.
– Я тоже. Созвонимся позже?
– Конечно. Пока, Ник, - Хадсон подождал, пока брат повесит трубку, затем взял запотевшую бутылку и сделал большой глоток. Он обвел взглядом тускло освещенную комнату, от доски для дартса до бильярдного стола и бара, и наконец, до колонны. Этой гребаной колонны. Ее образы повсюду. Нет ни единого гребаного места, куда бы он мог посмотреть и не вспомнить ее. Алессандра Синклер не только вернулась в его жизнь, но и устроила себе резиденцию в его сердце.
И завтра он ее увидит.
Хадсон сделал еще один глоток пива. На собрании совета их может разделять стол для совещаний, но еще до заката он собирался увидеться с ней наедине. Ей придется его выслушать.
Он не примет отрицательного ответа.
Глава 4
Алли постаралась прийти первой. Экстренное собрание совета начиналось через полчаса, но она хотела дать себе время сориентироваться в ситуации. Конечно, за несколько лет она бесчисленное количество раз бывала в конференц-зале Ингрэм Медиа, но то было посещение мероприятий в роли дочери Ричарда Синклера, а не официальное собрание совета директоров, и уж точно не в роли нового крупнейшего акционера. Праздничные вечеринки и фотосессии кардинально отличались от заседаний на тридцатом этаже Ингрэм Билдинг.
Она прошла через всю комнату, взглядом скользя по полированному красному дереву. Алли знала, что должна многое доказать людям, которые соберутся вокруг этого стола. Кончиками пальцев касаясь каждого кожаного кресла, она представляла себе толпу, которая начнет прибывать всего через несколько минут. Некоторые из них были давними друзьями отца и наверняка все еще видели в ней маленькую златокудрую девочку в платьишках с оборками. Некоторые - влиятельные лидеры самых успешных компаний города, и она боялась, что они сочтут ее крайне некомпетентной, чтобы занимать место, доставшееся ей только из-за принадлежности к семье. И если первым, возможно, понравится тот факт, что компания останется в руках семьи Ингрэм, их предпринимательская хватка без сомнений подтолкнет их объединиться с последними.
Но как бы ни пугала ее перспектива впервые встретиться лицом к лицу с этой аудиторией, не это заставляло ее мерить комнату шагами.
Дело было в нем.
Алли подошла к окнам, выходившим на Мост Мичиган Авеню.
Наблюдая, как река Чикаго вливается в озеро Мичиган, она подумала о том, когда в последний раз видела Хадсона Чейза. Тем утром, когда она узнала правду об его плане захвата контроля над Ингрэм Медиа. Невидящим взглядом она уставилась на серый горизонт, мыслями возвращаясь к тому дню. Хадсон стоит в прихожей, держа полотенце на бедрах, вода капает на деревянный пол. Он умолял ее дать ему объяснить, но какое объяснение может оправдать его ложь и предательство? Она отказалась его выслушать, и в глубине души знала, что это правильно, но ее все еще преследовало то выражение его лица за секунду до того, как закрылись двери лифта.