Освобождение шпиона

Корецкий Данил Аркадьевич

7-20. Заправляю и проверяю дизель-генератор. Без генератора жить нельзя, он и солнце (в смысле свет), и воздух. Хотя свет мне почти не нужен, я и так все вижу, что надо.

7-40. Проверяю все системы Правительственного Командного пункта стратегического назначения. Сис­тема, в общем-то, одна, но она состоит из нескольких контуров; энергопитания, микроклимата, оповещения, самоликвидации, и еще один контур — контрольный, который и помогает мне следить за всеми остальными. Я сажусь за ПУ и отбиваю на клавишах контрольного контура нужные комбинации. Две лампочки: красная и зеленая. Если все в порядке, то зеленая загорается. Ес­ли горит красная,

я начинаю ходить вдоль кабельной трассы и вскрываю кожухи, пока не найду. Там каждый контур помечен своим цветом. Каждый раз оказывает­ся, что кабель погрызли крысы. Их здесь очень много, никакого крысиного яду не хватит. Я беру паяльник и восстанавливаю контур. Потом опять проверяю все на ПУ. Раньше я, конечно, такую работу выполнять бы не смог, поскольку только шоферил и ничего больше не умел. Но сейчас сам себе удивляюсь, сколько всего мо­гу делать и понимать. Как настоящий инженер. Хотя институтов не кончал, вот так-то. Было бы здорово, ес­ли бы научился еще красиво излагать разные мысли на бумаге.

Да, вот похвалил себя, что я такой умный, и сразу вспомнил. Линию-то связи с наземным КП наладить я так и не смог. Это плохо, Электрокоммуникацион- ная шахта разрушилась во время обвалов, которые тут были в самом начале. Даже не понять толком, где проходил ее створ, настолько все перемешалось. Но вот радиоточка как-то заработала, черт бы ее побрал. Поет мне про любовь и рассказывает всякие глупости про полеты в космос. Я бы все это отдал за минутный сеанс связи с командованием. Только не с троцкист­ским, которое товарища Сталина из Мавзолея удали­ло. А с настоящим советским командованием. Това­рищем Шапошниковым и прочими. Только их, воз­можно, удалили тоже.

8-00.Если никаких сбоев нет, на всю проверку у ме­ня уходит двадцать минут. В восемь ровно заступаю в караул. Одет я по форме, как полагается. Не хожу здесь расхлюстанный, хоть меня никто и не видит. Только ре­мень расслаблен на три пальца. А пряжка со звездой чуть загнута по краям. Так у нас в ОП-79 ходили «старо­служащие», то есть рядовые бойцы, отслужившие пол- тора-два года в подразделении. Бондаренко так ходил, к примеру. И офицеры на это закрывали, как говорится, глаза. А я отслужил десять раз по столько. Думаю, что мне можно.

Я не то чтобы стою как столб. Обхожу весь периметр, замечаю какие-то неисправности в виде сломанной опоры заграждения или надломившейся от ржавчины проволоки. И-все это чиню. Но и поглядываю тоже. Включаю иногда радио на всю громкость, чтобы там, в карауле, был(5 слышно. Но это только по настроению и если передают хорошую патриотическую песню. А это бывает нечасто.

12-00.Обед. Просто сижу и обедаю. Слушаю кон­церт «В рабочий полдень». После чего иду снова в кара­ул.

17-00.В это время обычно появляются папуасы, группами по 3-5 существ. Садятся метрах в пятидесяти от периметра и ждут еду. Но сперва я провожу краткую политинформацию, где излагаю политические собы­тия, о которых слышал по радио. Помогаю местным жителям осмыслить их в правильном направлении. Они ведь лишены газет и радио, они первобытный по сути народ и остро нуждаются в таких вещах. Они слу­шают, потом берут еду и уходят.

21-00.Окончание караульной службы. Ужин. Иногда слушаю патефон, который обнаружил в ленинской комнате. Пластинки раньше казались скучными: сплошь одни оперы и симфонии, но постепенно я стал их понимать, возвышенная музыка прямо в душу про­никает да сердце расслабляет... Изредка, примерно раз в неделю, включаю киноаппарат, смотрю фильмы. И наши: «Подвиг разведчика», «Кубанские казаки», «Волга-Волга»... И трофейные: «Газовый свет», «Экс­пресс из Нюрберга», «В сетях шпионажа». Особенно «Тарзана» люблю, он мне как-то ближе,

понятней.

Все время слушаю радио, чтобы быть в курсе собы­тий и иметь мысли на завтрашний день. Мысли разные приходят, конечно. Вот взять хотя бы недавний визит американского президента в Москву. Я просто за голо­ву схватился! Главный Буржуин топчет кремлевские паркеты! А ему еще водочку подносят и говорят всякие приятные вещи. При товарище Сталине ничего такого представить было нельзя. Он мог вызвать, конечно, Никсона на ковер. Чтоб всыпать ему розог за войну во Вьетнаме и прочее. А потом отправить в лагеря лес ва­лить и перевоспитываться. Но чтобы в гости его звать, на хлеб-соль— нет уж, выкуси.

Вот такие мысли мне приходят в голову порой. Тогда я иду и делаю внеочередную проверку систем Команд­ного пункта, чтоб отвлечься и чтоб быть уверенным: в случае надобности самоликвидация сработает как надо. А потом еще дозаправляю генератор и иду спать.

Это и есть мой обычный день.

Да, только время может быть неправильное. Пото­му что часы мои несколько раз останавливались но­чью, и все сбилось. И дни неправильные тоже. Я ведь старый календарь использовал - тысяча девятьсот пятьдесят шестого года. Раньше думал - какая разни­ца: понедельник — он и в каждом году понедельник. А потом, когда поумнел, понял: там же все с каждым годом меняется да переставляется... Потому 11 июня в 1972 году — это не 11 июня в 1956 году... Вот оно как получается!

12 мая 1974 г.

Пришли с какими-то носилками. Всем племенем приперлись, как на праздник. Чего надо, говорю. Лопо­чут, воют. Дружно так воют, у меня прямо мороз по ко­же. В доски бьют свои мохнатые. Исполняют подзем­ные народные танцы. Несколько папуасов бегут цепью прямо на «колючку», руками машут, будто собираются через нее перелезть. А потом так же рядком пятятся на­зад. Это они в танце рассказывают, как были глупые и враждовали со мной. Один забрался другому на плечи — изображают кого-то из наших. Борисенко, наверное. А пятеро на них навалились, сбили на землю, топчутся вокруг, хороводы водят Наверное, показывают, как они Борисенку убили и сожрали. Вот сволочи несознатель­ные. Потом опять бегают на «колючку», опять пятятся, падают, будто их убили. Ага, говорю, понравился вам мой ДШК, да? Мельтешат, мельтешат, я уже и следить за ними устал. Потом всем племенем дружно упали и ползут с воем й) мне. Вроде как прощения просят, если я правильно понимаю.

Идите, говорю, черт с вами. Крыс там выращивайте каких-нибудь, раз пшеница у вас под землей не растет. Как-нибудь налаживайте свою свободную папуасскую жизнь, а то надоели. И стрелять их не хочется, жалко.

30 ноября 1974 г.

Нанес визит к папуасам по их приглашению. Хотели нести меня на своих носилках (там такое сиденье есть, вроде маленького трона), но я отказался от этой глупо­сти. Я все-таки не буржуй, а они не рабы...

Все закрыл, выставил четырнадцать дополнитель­ных растяжек по периметру охраны, взял «ТТ», фана­ты, ППШ с запасными дисками. И пошел. Надо ведь, думаю, как-то налаживать дипломатические отноше­ния.

Повели они меня куда-то вверх. У них тут всюду но­ры, оказывается. Подземные ходы. Папуасы большие мастера по всякому рытью, в этом деле с ними вообще никто не сравнится. Поэтому они так быстро появля­ются и быстро исчезают. Это как у нас дороги. Шоссе, ^ проспекты, переулки и прочее. Я долго не решался туда лезть, но потом понял, что другого пути просто не су­ществует. Оно и понятно, раз тут подземелье. И тогда я полез. Сперва узко, а потом становится шире, так что можно идти, присогнувшись. Шли больше получаса, не очень долго. Оказались в просторной пещере, потолка не видно. Здесь какие-то постройки, я даже удивился.