Освобождение
Шрифт:
Идею предпринять немедленное наступление на Спарту с попыткой захвата столицы Филопемен воспринял с воодушевлением. Мгновенно исчезло все недоверие к карфагенскому военачальнику. Ахейского стратега даже не смутил намек Федора на то, что это не приказ Филиппа, а его собственная инициатива.
— И когда мы можем начать это наступление? — поинтересовался Филопемен, в глазах которого уже горел огонь предстоящих битв.
— Я отправил гонцов к Филиппу с сообщением о том, что наш флот завтра переправится на другую сторону Коринфского залива и высадит там армию для сухопутного наступления на Лаконику через Ахаю и Аркадию.
— Это хорошо, — кивнул Филопемен,
Филопемен в задумчивости почесал бороду, закончив мысль.
— Прямо на спартанский берег.
Федор смерил его озадаченным взглядом, хорошо разыграв изумление.
— Мы готовы отдать для этого часть своих кораблей, но их будет мало, — признался Филопемен, — вот если твой флот поможет нам в этом нападении — у вас большие корабли, — то мы наверняка разобьем Маханида. Нужен сокрушительный удар. Наступления с двух сторон он не ждет и вряд ли сможет отразить.
Чайка сделал вид, что крепко задумался. Филопемен ждал его ответа, не проронив ни слова. Он скрестил руки на груди своего панциря, вперив взгляд в представителя Ганнибала.
— Ну что же, — наконец очень медленно проговорил Федор, — пожалуй, это можно попробовать. Завтра мы переправим твоих солдат, что сражались у Калидона, вместе с тобой в Ахаю. В Патры. Там ты погрузишь на мои корабли столько солдат, сколько сможет выделить ахейский союз, и мы, не мешкая, отплывем в сторону Спарты, условившись начать наступление одновременно.
— Но сражение со спартанцами на суше потребует всех моих сил, — ответил слегка озадаченный Филопемен, — а я потерял уже немало солдат в битвах за Этолию.
— Зато теперь у ахейцев нет врага по эту сторону Коринфского залива, — резонно заметил Чайка, — за эту победу вы заплатили не столь уж большую цену. Здесь гибли по большей части мои воины и солдаты Филиппа.
— Это так, — не стал спорить Филопемен, но все же добавил, осторожно подбирая слова, — но мне предстоит наступать по суше и столкнуться с главными силами Маханида, поэтому …морскую операцию было бы удобнее провести только с помощью твоей армии и флота и ваших союзников.
— Только моей? — вновь разыграл удивление Федор, хотя в глубине души был такому повороту очень рад, — ты уже передумал отдать для этой цели даже свои корабли?
— Корабли мы, конечно, дадим, — поспешил успокоить его Филопемен, — правда не все. Часть тоже придется оставить для защиты побережья.
Чайка ухмыльнулся, ох и скользкий же был этот Филопемен, но действовал он именно так, как и было нужно Федору. А потому Чайка не стал напрягать его даже насчет кораблей. Словно в ответ на эти мысли Ахейский стратег тоже решил проявить участие.
— Хватит ли на этот поход твоих собственных сил? — озадачился Филопемен, — может быть попросить помощи у Филиппа?
Федор выдержал паузу. Его армия после осады неожиданно упорной обороны Калидона уменьшилась еще на тысячу воинов и не превышала теперь четыре с половиной тысячи пехотинцев. Это была уже почти половина той армии, что вступила в Этолию. А спартанцы, в каком бы упадке они ни находились, это не этолийцы. Гены не пропьешь. И тут Филопемен был прав — начинать наступление с четырьмя тысячами воинов на Спарту, это еще не гарантия успеха. С другой стороны, не стоило сбрасывать со счетов восемь тысяч ахейцев, которым предстояло напасть на Спарту посуху
Чайка молча поднял глаза на ахейского стратега, сидевшего напротив него за столом, и подумал о том, что никак не может ему раскрыть истинного положения дел. Новый приказ Ганнибала предписывал Федору обогнуть Пелопоннес и высадиться с десантом на побережье Спарты в районе города Этил. Оттуда до столицы Лаконии ближе всего. В условленную точку уже шли корабли из Брундизия с необходимой пехотой и артиллерий. Так что в точке сбора армия Карфагена будет выглядеть вполне внушительно для того, чтобы сокрушить кого угодно. Но ахейскому стратегу и Филиппу Македонскому знать об этом не стоило до самого последнего дня. Хотя какую-то часть правды ему предложить стоило, иначе Филопемен мог заподозрить неладное.
— Что же, ты прав, — произнес Федор, чуть подаваясь вперед, — но, во-первых, продвижение армии Ахейского союза отвлечет на себя главные силы спартанцев, а они малочисленны. Так что вряд ли мне в тылу будут противостоять большие армии. Но, на всякий случай, я привлеку к этому наступлению эскадру из Сиракуз. На их кораблях достаточно пехотинцев, которых я смогу использовать, если в Спарте произойдет какая-нибудь неожиданность.
— Согласен, — ответил Филопемен, у которого от этих сведений испарились последние сомнения.
— Тогда будь готов сегодня же выступать, — приказал Федор, окончательно принимая роль главнокомандующего объединенными силами в новом походе, — как рассветет, ты со своими воинами отправишься на берег и начнешь грузиться на корабли. Я со своей армией сделаю тоже самое чуть позже. Но все мы отплывем в Ахайю завтра утром. Дольше ждать незачем. И главное…
Федор встал, поправив кожаный пояс и ремни, на которых висели ножны фалькаты.
— Никому из приближенных ни слова о морской операции — иначе для спартанцев это не будет полной неожиданностью.
— Я не привык болтать лишнего, — обиженно кивнул Филопемен, — особенно, когда речь идет о том, чтобы отомстить спартанцам.
На том и расстались. Теперь Федору было ясно почти все относительно своих ближайших действий в Греции. Невозможно было просчитать только один фактор — появление на этой арене скифов. Орды Иллура находились сейчас по некоторым данным где-то в районе Месембрии и Аполлонии, осаждая эти города, но вот-вот должны были пройти по землям Фракии и появиться в северной Греции. Однако точного времени появления скифов никто предугадать не мог — памятуя о судьбе Херсонеса и Ольвии, греческие колонисты сопротивлялись очень упорно, понимая, что борьба идет не на жизнь, а на смерть. Даже Леха Ларин не имел более точных сведений, поскольку долго оставался без связи со своим царем. В последних битвах он потерял почти всех людей и теперь находился на положении одного из военачальников с личными адъютантами при штабе экспедиционного корпуса карфагенской армии. Поскольку больше чем на личных адъютантов его восемнадцати уцелевших бойцов не хватало. Разве что, из уважения к преданности и боевому опыту этих бородачей, Федор решил использовать их иногда в качестве личной охраны. Так они хотя бы находились при деле. Поскольку посылать их в таком количестве в любой прорыв теперь было трудновато. Впрочем, Ларин не грустил. Он и в этом положении находил свои плюсы.