Освобождение
Шрифт:
Когда подоспевшие морпехи с Летисом во главе атаковали шеренгу спартанцев в лоб, Чайка решил обойти их с фланга и как горный козел запрыгал через каменные спинки сидений, высеченных с удивительной точностью. По всему было видно, что спортивным состязаниям в Лакедемоне уделяли большое внимание. Бившиеся на лестнице спартанцы его отлично видели, но ничего поделать не могли и лишь пятились назад, чтобы не дать ему обойти себя. Тем более, что примеру Чайки последовало еще несколько морпехов с обеих сторон от лестницы. Так они одновременно двигались вверх, и незаметно для себя Федор, поднявшись на несколько ярусов выше, оказался на самом краю галереи, огибавший весь стадион.
Шестеро оставшихся в живых спартанских гоплитов, умертвив еще троих морпехов разящими ударами копий, отступили еще на шаг и тоже оказались здесь. Снизу их запирали человек десять, с левого фланга напали трое, а с правого Федор был пока один. Но Чайка не стал дожидаться подкреплений и бросился на них в одиночку. Первым ударом фалькаты он рубанул по щиту развернувшегося к нему крайнего гоплита, вторым задел его по шлему. Потерявший хладнокровие спартанец оставил строй и сам метнулся к Федору, выкинув вперед руку с копьем. Удар был направлен в плечо, но Чайка отбил его щитом, краем глаза заметив, как Летис сокрушил гоплита, стоявшего в центре таявшей на глазах шеренги.
Вторым хлестким ударом спартанец умудрился выбить щит из рук Чайки, а сам ловким движением избежал мощного удара в голову, в который Чайка вложил всю силу. На мгновение Федор открыл свой бок и, возвращая руку с фалькатой назад, заметил холодную злость в глазах спартанца, сиявших сквозь прорези шлема, словно узкие глаза кобры. Он уже понял, что не успеет, но попытался выгнуть корпус так, чтобы удар пришелся вскользь и это ему удалось. Почти. Копье спартанца ужалило его в левый бок, ударив точно в перекрестье застежек, и пробило кирасу. Чайка пошатнулся, испытав резкую боль, стеганувшую по всему телу, но сумел отвести второй удар, направленный уже в горло. На то, чтобы отразить третий удар, сил у него уже не было, все поплыло перед глазами, и он инстинктивно отшатнулся от ограждения стадиона, чтобы не рухнуть вниз с высоты. Опустив руку и покачиваясь на слабеющих ногах, Чайка ждал третьего завершающего удара, но его не последовало. Вместо этого он с удивлением заметил, как спартанец вскинул руки и рухнул замертво прямо перед ним, а на его месте возник Летис.
— Держись брат, — сказал ему расплывающийся Летис, подхватив друга на руки, — и не таких штопали.
Больше Федор ничего не видел, провалившись в небытие.
Глава четырнадцатая
«Греческий вопрос»
Сколько времени Федор провалялся в бреду, балансируя между миром живых и мертвых, он не знал. Он то приходил в сознание ненадолго, пытаясь собрать разбредавшиеся мысли воедино, то вновь терял его, отчаянно цепляясь за нить жизни. Когда он все же очнулся, — а боги пощадили его, не забрав к себе, — солнце просвечивало сквозь тканевые стены шатра. Слегка приподняв голову, Чайка увидел прямо у своей постели вместо сиделки испещренное морщинами лицо Атарбала. Высокопоставленный военачальник был облачен в дорогие доспехи, выглядел бодрым и даже веселым, чего нельзя было сказать о Федоре.
— Очнулся наконец, хвала богам, — проговорил Атарбал с сочувствием, — а мы уже не знали, что и думать. Столько жертв за твое здоровье принесли, что Баал-Хаммон давно уже должен был тебя вернуть, а ты все метался в бреду. Крепко тебя зацепил этот спартанец.
При слове «спартанец» у Федора в голове прояснело. Память стала быстро возвращаться. Ведь именно там, при захвате столицы Лакедемона, его и ранили, едва не отправив на встречу с богами. Чайка попытался привстать,
— Лежи, ты еще слаб, — проговорил Атарбал, отлично понимая чувства Федора и постаравшись смягчить свои слова. — Лекари говорят, тебе еще несколько дней надо лежать. Ты дрался как лев и нет ничего постыдного в твоих ранах. Ты солдат. Благодари богов, что ты вообще выжил. Половина твоей армии там и осталась.
Чайка нехотя откинулся на подушку.
— Так мы взяли Спарту? — спросил он с некоторым сомнением в голосе, ведь окончания прорыва он сам не видел.
— Взяли, — подтвердил Атарбал, поправив ножны клинка, упиравшегося в землю, устланную в шатре коврами, — много потеряли хороших солдат, но взяли. И Лакедемон теперь наш.
Федор некоторое время осмысливал сообщение, пытаясь припомнить нечто, беспокоившее его во всем этом. Наконец вспомнил.
— А Набиса удалось захватить?
Атарбал отрицательно повел головой.
— Нет. Но его нашли среди мертвых, как затем и малолетнего царя Пелопа, убитого Набисом во время нашего штурма.
— Так он хотел сам стать царем, — пробормотал Федор, усмехнувшись.
— Конечно, — кивнул Атарбал, — решил воспользоваться ситуацией, в надежде, что сможет отбиться. Но не смог. В последний момент даже попытался откупиться и договориться, отправив к нам парламентеров. Он не понимал, что мы пришли не договариваться.
Федор посмотрел на стенку шатра, за которой светило солнце и колыхались причудливые тени проходивших мимо людей.
— Где я нахожусь? — поинтересовался Федор.
— Ты в Прасиях, — ответил Атарбал, — я велел перевезти тебя сюда.
И прищурившись, уточнил, словно проверяя, насколько Федор вошел в разум.
— Знаешь, где это?
— Знаю, — слабо усмехнулся Чайка, проведя рукой по волосам, — на побережье Спарты.
— Вот именно, — назидательно сказал Атарбал, поменяв позу в своем кресле, — и ради того, чтобы увидеть тебя, мне пришлось вернуться назад, в глубокий тыл, оставив свою армию на помощников.
— Глубокий тыл? — не поверил своим ушам Чайка, опять попытавшись приподняться, и на этот раз он все-таки сел на постели, хотя в ушах зашумело, — а где же сейчас линия фронта.
— Она все время изменяется, поскольку мы продвигаемся вперед достаточно быстро, — начал с туманного объяснения Атарбал, хлопнув себя по коленкам, — в последний раз, когда я садился на корабль, передовые части атаковали приграничные поселения Мегары, оставив захваченный Коринф за спиной.
— Коринф уже наш? — пробормотал изумленный Федор, казалось, еще вчера только ступивший на землю Лакедемона, — а значит и Аргос тоже наш и…
— Не трудись напрасно, напрягая память. Весь Пелопонесс наш, — подтвердил ему Атарбал, — включая твоих друзей из Ахейского союза.
— Сколько я провел без памяти?
— Почти двадцать пять дней, — спокойно сообщил ему Атарбал.
— Как быстро все изменилось, — в изумлении пробормотал Чайка.
— Не так уж быстро, — возразил командир африканцев, — и не слишком легко. Нам пришлось хорошо потрудиться, пока ты выбыл из строя. Ранив тебя, эти проклятые спартанцы оказали услугу всем остальным, лишив армию такого полководца и задержали наше продвижение до тех пор, пока я не нашел достойного приемника. К счастью Ганнибал не пожалел на это ни времени, ни денег, и в итоге сил у нас хватило на все.