Освобождение
Шрифт:
Он снова смягчается. Его тело больше не натянуто, как лук. Он больше не
похож на зверя, готовый к прыжку.
– И что же?
– выдыхаю я.
– Не знаю, - признается он. - Но мы узнаем это вместе. Я не планировал
этого, Лилли. Я не планировал влюбляться.
Он говорит слова с такой невозмутимой честностью, что я больше не
могу сомневаться в том, что они являются правдой. Нет даже ни капли
сомнения в его заявлении.
Если он хочет услышать
раз дольше срока контракта прежде, чем появится хотя бы отдаленная
возможность этого. Как я могу полюбить человека, который сделал так
много ужасный вещей со мной? Как я могу примириться со скрытым
насилием, которое он прятал глубоко внутри себя за нежным и заботливым
Джереми?
Я не могу. И я не могу лгать ему. Во-первых, он видит насквозь. Во-вторых,
мы пообещали быть честными друг с другом.
Даже если я не люблю Джереми Стоунхарта, я не хочу обнадеживать его
пустыми слова любви.
Святое дерьмо! Мое сердце замирает в груди. Неужели я забочусь о
Джереми Стоунхарте? Я делаю глубокий вдох, пытаясь снять напряжение и
беспокойство, которое растет внутри меня.
Я опускаю глаза и вспоминаю вчерашний секс. Для него был этот
переломный момент? У него наконец-то что-то щелкнуло в голове?
– Ты не можешь любить меня, - говорю я, смотря на пространство между
нами.
– В противном случае, зачем бы ты делал все эти вещи со мной?
С губ Джереми слетает шипение. Он яростно встает и отворачивается.
Мой взгляд по-прежнему сосредоточен на том же месте. Всё, что я вижу -
это ноги Джереми. Он ходит назад и вперед, его шаги длинные и сердитые.
– Я не могу любить тебя, - повторяет он. - Я не могу любить тебя. Ты
действительно так думаешь, Лилли, или это своего рода защитный механизм?
Я не могу любить тебя. Ха! Кто ты такая, чтобы говорить мне, что я могу и не
могу делать? Кто ты такая, чтобы отрицать правду, которой я поделился с
тобой?
– Джереми. Пожалуйста, - тихо говорю я. - Не сердись. Ты неправильно
понял. Я не это имела в виду.
– Нет? Я думаю это именно то, что ты имела в виду. И я думаю ты боишься
правды. В самом начале ты спросила меня, почему ты? На это я могу
ответить. Но не буду. Ты спрашиваешь, почему ты, действительно ты, украла
мое сердце? Этого мне никогда не узнать.
– Я не могу любить тебя, - он продолжает бушевать. - Ты хоть знаешь, что
такое любовь, Лилли-цветочек? Ты когда-нибудь находилась в тисках этих
мук? Да, ты молода. Это лишь малая часть того, что привлекает меня в тебе.
Хочешь знать, что
решительность и стойкость. Твой блестящий ум. Я знаю всё, что нужно знать
о тебе. Я знаю, что девичья фамилия твоей матери была Баррс. Я знаю, что
она была замужем один раз, прежде чем появилась ты. Ты знала это, Лилли?
Она когда-нибудь говорила тебе правду?
– Ты лжешь, - говорю я.
– Нет. Нет, моя дорогая. На этот раз я не вру. Я виноват лишь в том, что
умолчал об этом. Но лучше поздно, чем никогда. Это был последний секрет.
Это съедало меня последние две недели. Теперь ты всё знаешь. Теперь ты
знаешь, как я облажался. Теперь ты знаешь все мои стороны. То, что я
скрывал, и то, чем я одержим. Ты заставила меня поволноваться, когда ты
чуть не утонула неделю назад. А да. Я нарушил свои собственные правила. Я
нарушил их единожды. Я был в шоке, когда ты появилась вовремя. Я такой,
какой есть. И я люблю тебя. Ты когда-нибудь любила, Лилли? По
настоящему, глубоко, невероятно? Я знаю, что сейчас у тебя плохие
отношения с матерью. Жаль. До встречи с тобой моя мать была самой
важной женщиной в моей жизни. Это были единственные истинные
отношения, которые были у меня с женщиной без какого-либо скрытого
подтекста. Я рассказывал тебе о другой женщине, которая чуть не погубила
меня. Ради которой я рисковал всем. Это была катастрофа. Я поклялся
больше никогда не быть таким безрассудным. Но с тобой...с тобой, Лилли,
меня это больше не пугает.
Он останавливается прямо передо мной, что я вижу носки его ботинок.
– Так что не смей говорить мне, что я не могу любить тебя, Лилли, - бесится
он. - Ты еще мало всего повидала. Сколько школ в детстве ты поменяла?
Помнишь ли ты их вообще? Ну?
Он повышает голос.
– Сколько?
– Я...я не знаю, - говорю я.
Он не кричит, но близок к этому.
– Это был не риторический вопрос, Лилли, - рычит он.
Он устремляется вниз и поднимает мой подбородок.
– Перечисли их!
– Я не могу, - говорю я.
Мой голос дрожит.
– Ты не можешь, - смеется он.
– Ну что ж, тогда я. Святого Мартина, Риджуэй,
Остелли. Марексон и Аргайл. Хэндсворт, East BayPark, Eileen’s Mountainside.
Все эти названия...каждое из них...навевают давно забытые воспоминания.
Он прав. Он перечислил их все.
– Я знаю, что ты пропустила выпускной, потому что кошка твоей соседки
заболела. Я точно знаю, где ты была, когда получила письмо о зачислении в