Освобожденный любовник

Уорд Дж. Р.

Она направилась обратно к своему креслу и села, затем услышала какой-то беспорядочный шум, позже последовал глухой звук. Она посмотрела на пациента с тревогой. Он настолько нетвердо держался на ногах, что потерял равновесие и упал на стену.

— Нужна помощь? — Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи…

— Нет.

Слава тебе, Господи.

Он взял зажигалку и что-то вроде самокрутки из тумбочки и, пошатываясь, пересек комнату. Она наблюдала за

ним из своего угла, готовясь в любой момент оказать необходимую помощь.

И да, хорошо, возможно, она смотрела на него не только потому, что не желала, чтобы он рухнул лицом на ковер: его спина была великолепна, твердые мускулы обтягивали плечи, красивыми лучами расходясь от позвоночника. И его задница была…

Джейн прикрыла глаза и не убирала руку, пока за ним не закрылась дверь. Много лет проработав в медицине и хирургии, она четко следовала части клятвы Гиппократа: «Не Соблазни Пациента Своего».

Особенно, если речь шла о похитившем тебя пациенте. Боже. Неужели это действительно происходит с ней?

Через несколько минут из туалета раздался журчащий звук воды, но она не слышала, чтобы включился душ. Наверное, сначала он решил покурить.

Дверь открылась и, пошатываясь, пациент вышел; он не мог поймать равновесие, будто находился в эпицентре шторма. Он схватился за дверной косяк рукой в перчатке, плечи напряглись.

— Черт… Меня тошнит.

Джейн включила режим «врач» и бросилась к нему, отбросив в сторону тот факт, что он был обнажен и вдвое крупнее ее, и что несколько минут назад она пожирала его задницу глазами так, будто ее выставили на распродажу. Она обхватила его рукой вокруг твердой талии и крепко прижалась к его телу. Он опирался на нее, его вес был огромен, от полученной нагрузки она едва не свалилась на кровать.

Когда он с проклятием растянулся на кровати, она потянулась через него за простыней, попутно заметив шрам у него между ног. Он мог исцеляться без следов, тогда почему этот шрам остался на его теле?

Он резко выдернул покрывало у нее из рук, обернув его вокруг себя черным облаком. Затем закрыл глаза руками так, что она могла видеть лишь его эспаньолку и подбородок.

Ему было стыдно.

В образовавшейся тишине она поняла, что ему было… стыдно.

— Хочешь, я помою тебя?

Он задержал дыхание и какое-то время сохранял молчание. Ей показалось, он откажется. Но затем его рот медленно открылся:

— Ты бы смогла?

В какой-то момент ей захотелось ответить очень серьезно. Но у нее возникло чувство, что это лишь усилит неловкость сложившейся ситуации.

— Ну да, что сказать, я становлюсь святой. Это моя новая цель в жизни.

Он слегка улыбнулся.

— Ты напоминаешься мне Бу… э, моего лучшего друга.

— Ты имеешь в виду Рэд Сокса?

— Да, он всегда найдет что-нибудь остроумное в ответ.

— Ты знаешь, что едкое красноречие — это признак ума?

Пациент опустил руку.

— Я

никогда не сомневался в твоем уме. Ни на мгновение.

Джейн затаила дыхание. Заметив в его глазах столько уважения, она могла лишь выругаться про себя. Для нее не было ничего привлекательнее, чем мужчина, который ценил умных женщин.

Блин.

Стокгольм. Стокгольм. Стокгольм…

— Я хотел бы принять ванну, — сказал он. И добавил: — Пожалуйста.

Джейн прокашлялась.

— Окей. Хорошо.

Она залезла в сумки с медикаментами, нашла там большое судно, и направилась в ванную. После этого заполнила ванночку теплой водой, схватила полотенце и, вернувшись, расположилась на тумбочке с левой стороны кровати. Она намочила полотенце, слегка выжала лишнюю воду, отчего капающие звуки наполнили тихую комнату.

Она засомневалась. Снова опустила ткань в воду. Выжала.

Ну же, действуй, ты же открывала его грудную клетку и была внутри. Ты сможешь сделать это. Это не проблема.

Просто думай о нем, как о капоте автомобиля, просто о поверхности.

— Хорошо. — Джейн протянула руку и положила теплую ткань на его предплечье, пациент вздрогнул. Всем телом.

— Слишком горячо?

— Нет.

— Тогда что у тебя с лицом?

— Ничего.

При других обстоятельствах ее бы это встревожило, но сейчас были другие проблемы. Его бицепс был чертовски впечатляющим, смуглая кожа демонстрировала твердые связки мышц. Таким же было его тяжелое плечо и склон, ведущий вниз к грудной клетке. Он был в великолепной физической форме, ни унции жира, поджарый — как чистокровный жеребец, мускулистый — как лев.

Она пробежала подушечками пальцев по его груди, задержалась на шраме с левой стороны. Круговой знак врезался в плоть, как вколоченный.

— Почему он не зажил? — спросила она.

— Соль, — он беспокойно заерзал, поощряя ее продолжить водную процедуру. — Она запечатывает раны.

— То есть, это было сделано преднамеренно?

— Да.

Она окунула ткань в воду, отжала, и неловко склонилась над пациентом, чтобы дотянуться до его второй руки. Когда она откинула покрывало, он отстранился.

— Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.

— Почему…

— Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.

Хорошоооо.

— Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.

— Не удивлен, — он взглянул на перчатку. — Я бы ее отрубил при первой возможности.

— Не советовала бы.

— Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…

— Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают как надо.