Осязание тающих лиц. Эссе и статьи для тех, кто умеет чувствовать
Шрифт:
И, тем не менее, за броней циничной сильной и уверенной журналистки легко угадывается маленькая запуганная потерянная девочка, которая даже в свои 28 до конца не может понять, чего же она хочет от жизни.
И вот именно таким образом и возникает ее болезненная созависимая влюбленность в Майкла.
«Я хочу попросить тебя кое о чем» – говорит ей ее возлюбленный за 4 дня до свадьбы с другой. А вот тут невольно вспоминается книга Тани Танк «О роковых и неотразимых»: мужчина, сам когда-то предложивший пожениться, звонит, как ни в чем не бывало и просит Джулс помочь ему в приготовлении к свадьбе… с другой! Он буквально вбивает ей в гвозди в сердце, говоря, что его новоиспеченной невесте «20 лет,
«Если ты не приедешь и не поддержишь меня, то я этого не переживу!» – скулит Майкл в трубку Джулс. И в этом мы видим типичную манипуляцию, которая как раз прекрасно работает с женщинами с паттерном «Амазонка в панцире» – она называется «Спаси меня». Этот паттерн хорошо у Екатерины Безымянной в книге «Беги. Мучители-манипуляторы» описан. Это манипуляция под названием «ты же мой друг». Там история есть, как женщина одна своего благоверного спасала, в том числе от законных мужей женщин, с которыми тот встречался – ведь она же «друг»…
Однако, как бы странно это ни звучало, проигрывая битву за мужчин, Джулс, тем не менее, выигрывает собственную битву за звание «самой-самой «Амазонки» – самодостаточной признанной и успешной женщины, способной вызвать восхищение любого мужчины.
Неслучайно, невеста Майкла, избалованная инфантильная Кими с горечью в глазах произносит: «От Майкла я только и слышала – Джулиана то, Джулиана это…Ты, он всегда будет думать о тебе, о женщине, которую любил все эти годы… Я призвала все свои способности… Неужели мне придется всю жизнь ревновать его?! И ответ был так прост. Ты победила: он вознес тебя на пьедестал, а меня заключил в объятия».
В Караоке клубе, где невеста Майкла, не имея ни слуха, ни голоса, исполняет для него песню, Джулс смотрит на избранницу своего лучшего друга взглядом, состоящим из смеси жалости и восхищения – самой Джулиане не понять, каково это – так унижаться ради любимого.
«Твоя дурацкая работа… Это не для взрослого мужчины, Майкл» – вот истинное отношении Джулианы к человеку, за которого она так отчаянно борется. Однако, запутавшись в собственных желаниях, мечась между желанием быть «недостижимой Богиней» и «любимой женщиной», Джулс, наконец, понимает, что любовь и счастливые отношения – единственная сфера в ее жизни, в которой ее несгибаемый характер и сила воли вряд ли поможет. Майкл, естественно, выбирает Ким.
«А мужчина твоей мечты всегда был рядом с тобой» – ключевая фраза всего фильма. Джулиана, в ее огромных пиджаках, с небрежно убранными волосами, на самом деле вполне самодостаточна в своем образе саркастичной начитанной журналистки – маскулиности в ней так много, что ни один мужчина просто не сможет ужиться рядом с ней. Может, поэтому в конце фильма становится очевидным, что настоящим «лучшим другом» и «мужчиной ее мечты» является ее редактор-гей Джордж. Ведь только рядом с ним она может быть самой собой.
Любовная одержимость, зависимость от авторитетов и патологии характера: как и зачем современной молодежи нужно читать роман «Униженные и оскорбленные»
Выдающийся психиатр, один из основоположников психологической теории личности и индивидуальности, друг и соратник В. М. Бехтерева, Владимир Федорович Чиж (1855–1922(?) в своем очерке «Достоевский как психопатолог» писал: «Ф. М. Достоевский и критикой, и публикой единогласно считается великим мастером в изображении болезненных душевных состояний».
Сейчас, когда особенно остро встают вопросы психологической адаптации каждого отдельного ребенка в классе, школьного буллинга, скул-шутинга, депрессивных состояний подростков очерки таких специалистов, как В. Ф. Чиж, приобретают особый смысл.
В России романы Ф. М. Достоевского читали многие поколения школьников, вот только как среди преподавателей, так и среди учеников мало кто задумывался, что
Чиж отмечал: «Достоевский, как в русской, так и всемирной литературе представляет исключение не только по количеству сделанных им наблюдений, но и по верности и точности описания, достойных лучшего естествоиспытателя».
Конечно же, в одной небольшой статье невозможно изобразить всю палитру образов, созданных Достоевским. Я остановлюсь лишь на произведении, которое, по моему мнению, с психологической точки зрения могло бы дать глубокую пищу для размышлений молодым людям, только-только вступающим в жизнь. Это роман «Униженные и оскорбленные».
Безусловно, уникальным по содержанию и воспитательному действию на молодежь мог бы оказаться психологический разбор данного произведения. Как нельзя метко схвачен Достоевским портрет Алеши, молодого человека, в котором инфантильность и безответственность составляет всю суть его характера. Вот как в самом начале произведения описывает молодого князя до сумасшествия влюбленная в него Наташа:
«Его судить нельзя, как всех других… Ведь он не таков, как вот мы с тобой. Он ребенок; его и воспитали не так. Разве он понимает, что делает? Первое впечатление, первое чужое влияние способно его отвлечь от всего, чему он за минуту перед тем отдавался с клятвою. У него нет характера. Он вот поклянется тебе, да в тот же день, так же правдиво и искренно, другому отдастся; да еще сам первый к тебе придет рассказать об этом. Он и дурной поступок, пожалуй, сделает; да обвинить-то его за этот дурной поступок нельзя будет, а разве что пожалеть. Он и на самопожертвование способен и даже знаешь на какое! Да только до какого-нибудь нового впечатления: тут уж он опять все забудет. Так и меня забудет, если я не буду постоянно при нем. Вот он какой!»
Однако за фасадом легковерности, отсутствия четких принципов и жизненных ориентиров в характере Алеши В. Ф. Чиж усматривает серьезную патологию, которая впоследствии губит живущую с молодым князем Наташу.
В. Ф. Чиж пишет:
«Как все слабоумные или, правильнее сказать, как все душевно-больные он совершенный эгоист. Чужое горе и радость для него не существуют. Поразительно хорошо это выражено в сцене побега Наташи из дома родителей; на него не производят никакого впечатления отчаяние и душевная мука Наташи, грусть и тоска Ивана Петровича; Алеша с веселым лицом болтает о неидущих к делу пустяках. Также безучастно в продолжение нескольких месяцев относится он и к тому тяжелому положению, в которую поставил Наташу своей связью с ней; о родителях Наташи, которых он знал и к которым был прежде привязан, он ни разу не вспомнил, несмотря на то, что был виновником их несчастия и позора; их горя для него не существовало, тем более, что он их не видел.
Такой чудовищный эгоизм возможен только у душевно-больного. Как бы ни был испорчен человек, в нем всегда шевельнется сожаление к своей жертве…
Непосредственно от Наташи, с которой он только что плакал, он идет к публичной женщине совершенно спокойно, с чистою совестью, так как половые стремления у него живы, а нравственное чувство и сочувствие к горю любимой женщины крайне слабы… Глубокая любовь Наташи и покупные ласки публичной женщины в сущности для него одно и то же…».