От -50 до +50: автостопом и пешком по России, Азии, Африке
Шрифт:
Буре — Некамте — Аддиса
От Буре мы свернули на юг. До крупного города Некамте оставалось 250 километров. Сюда асфальт и улучшители дороги пока не добрались, и я предполагал, что ехать будем несколько дней. Красивейшие места: солнце, горы, покрытые лесом, извивающаяся по горам красно-глинистая дорога, обезьяны, переходящие дорогу там и тут, и рыже-коричневый поток Голубого Нила, который пересекал нашу дорогу где-то на её середине.
Сперва нас взял самосвал с дорожниками, потом трасса опустела, и мы пошли пешком по зелёному горному серпантину, спускаясь туда, где далеко внизу протекал Аббай (местное название
Через час или два нас догнал грузовичок “Isuzu”, кузов был полон 100-килограммовых мешков: мука, картошка и капуста. Водители купили по дороге и мешок угля за 15 быр. Попутно подсаживали всех, и на мешках уже было народу немало. Все прелести Африки. Скоро мы должны были достичь моста через Аббай.
Вдруг, пока мы ехали, откуда-то из недр грузовика пришла нам записка. По-английски. В ней было сказано:
“Когда будем переезжать мост, запрещается смотреть на него. Если вы будете смотреть на мост, вы будете арестованы полицией!”
Я очень удивился, показал Илье. Вскоре неизвестно от кого из недр кузова пришла вторая записка:
“Я полисмен, на этой реке. Скажите мне свою национальность, чтобы у вас не было проблем при переезде через мост.”
Я написал в ответ “We are Russian” и передал записку непонятно куда. Она исчезла среди эфиопов. Ну и общение, как с джиннами! Наконец я увидел загадочного запискописателя. Он был невзрачным солдатиком-коротышкой, так что я и не сразу увидел его среди 100-килограммовых мешков.
Мост переехали без проблем. На пересечении дороги и реки не было никакой деревни, только пост ГАИ, где солдатик и вылез. Никто нас не арестовал, и на мост мы глазели, но фотографировать не стали. Мост как мост. После моста дорога пошла резко в гору.
…Целый день мы ехали, шли, фотографировали, потом опять ехали, пока наконец в лучах заходящего солнца не поймали настоящий крутейший джип.
В джипе ехали важные люди из столичного управления дорожного строительства. Два интеллигентных эфиопа: один — начальник, говорящий по-английски, другой шофёр, английского не знающий, но тоже вроде умный — о, как они отличались от обычной деревенской толпы, следовавшей километрами за нами, кричавшей “ю”, “дай мне 1 быр” и т. д.! Ехать до столицы они намеревались три дня. Во-первых, потому что не очень спешили, во-вторых, и дорога пока была не очень хороша, в-третьих, они же были дорожники, и поэтому иногда выходили, рассматривали и снимали на цифровой фотоаппарат изгибы дороги, мосты, и прочие места, которые подлежали ремонту в ближайшие годы. Ночевали в Некамте в гостинице, и весь следующий день ехали на этом джипе (какой, однако, контраст с трясучими кузовами грузовиков!). Только на вечер другого дня решили, наконец, отделиться от дорожников и продолжить путь самостоятельно.
В одной из придорожных деревень мы увидели минарет и решили повторить попытку исследования мечети и ночлега в ней. Оказалось — здоровая мечеть, при ней большая мусульманская тусовка, старики, дети, столовые, медресе. Кстати, в эфиопских медресе тоже кое-где, как и в Судане, используют деревянные таблички для письма! Пристроились на ночь, имам, седобородый 50-летний старик с большим посохом, не возражал и только был рад.
Пока не село солнце, мы устроили обход городка. Сотня детей бежали за нами
Уже когда мы опять вернулись во двор мечети, за нами пришли и отвели в полицию. Имам лично пошёл нас отмазывать, громыхая посохом (больше для важности, чем от старости), да не один, а ещё с последователями. Пришли в милицию, расселись; имам тоже важно сел, как человек в селе уважаемый. Полицейские проверили наши паспорта и веско заявили, что мы не имеем права находиться в этой деревне. Англоговорящие.
— Хорошо, хорошо. У нас только будет вопрос: эта деревня — территория Эфиопии или нет?
— Конечно, территория Эфиопии.
— Тогда всё в порядке: ведь в визе у нас написано: “Разрешено находиться на территории Эфиопии 30 дней”. Тридцать дней пока не прошло, и раз это территория Эфиопии, то всё в порядке.
Что-то промычав про регистрацию, менты перешли на разговор на своём языке, но в дело вмешался имам, назвал нас наверное своими гостями, и вопрос был исчерпан. Имам, мы и вся делегация вернулась в мечеть, где нам все помогали (морально) ставить палатку, а потом повели в харчевню, где хозяин, йеменец, угощал нас инжерами с чечевицей (очень острой и вкусной) и чаем. После чая многие достали чат и начали жевать его.
— Чат, это нехорошо! Это запретное — харам!
— Харам, харам, — поддержал меня имам (сам чат не жующий), но на других это не подействовало.
Имам проявил такт и не расспрашивал нас о религиозных вопросах. Ведь я был мусульманином, а Илья Алигожин — нет, и во время молитв сей Илья прохаживался или тусовался в палатке; но имам оставил участие в общественных молитвах делом каждого из нас. А вот в предыдущей мечети (где “освящали” молитвой чатовые листья) не-мусульманство Алигожина стало новостью номер 1, и даже после того, как мы улеглись спать, десятки верующих, нажевавшихся чата, шёпотом нас обсуждали.
В Аддис-Абебе
Прошло уже ровно три года, с тех пор как я впервые побывал в Аддис-Абебе. 4 октября 2000 года, помнится, мы вчетвером (Сергей Лекай, Григорий Лапшин, Олег Сенов и А.Кротов) въехали в эфиопскую столицу в кузове другого грузовика. И вот опять здесь, три года и один день спустя.
Нас довезли только до окраины Аддис-Абебы, где мы увидели здоровую пробку. Пробка была около церкви, где проводились важные обряды: свадьбы и похороны. Машины «новых эфиопов», приехавшие на одно или другое мероприятие, запрудили дорогу. Как только мы слезли с грузовика, пробка тронулась, и мы застопили легковую машину с кузовом, в которой ехали видеооператоры, снимающие свадебный кортеж.
Прикольно! Поехали во главе свадебного кортежа. Это были крутые эфиопы, сочетались браком представители двух из сотни самых богатых семей в стране. Огромная процессия лимузинов (думаю, самые большие — арендованные, ну а машины попроще — уже собственные) поехала прямо в центр города, и, гудя, заняв всю ширину главного проспекта города, спустилась по Чурчхил Авеню, парализовав на время всё движение. Мы ехали во главе этой процессии, любовались, общались с видеооператорами (цивильными, англоговорящими) и, за компанию с ними, фотографировали.