От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России
Шрифт:
– Ни о какой справке не слышал.
– Надо узнать, Генрих Иванович.
– Узнаю.
Еще раз окинув взглядом картины, я вышел из кабинета. Спускаясь на свой этаж, я вдруг вспомнил, где еще раньше слышал про этого Барабанова. С бывшим мэром встречался московский корреспондент журнала «Шпигель» Уве Клуссманн. Немецкий журналист прибыл в Иркутск на два дня – специально для посещения колонии № 3. В ней отбывают наказание только бывшие сотрудники госаппарата и силовых структур. До недавнего времени иркутская
Поэтому интерес представителей доморощенной и зарубежной прессы к иркутской колонии вполне объясним. В тот день Уве Клуссманн, пройдя кордон из стальных дверей, оказавшись наконец на территории исправительного учреждения, задал мне вопрос о Сухомлинском.
– Кто это такой?
На фасаде одного из корпусов крепился огромный плакат, поучавший осужденных, как надо жить, и подпись под текстом: «Сухомлинский».
– Дзержинского знаю, а вот Сухомлинского – нет, – развел руками немец.
– Это педагог, воспитатель.
Немецкий журналист вполне понятно говорит по-русски, поэтому общается без переводчика. Оглядевшись, он нашел новый плакат, заинтересовавший его.
– «Как стать настоящим человеком», – прочитал Уве, разглядывая с десяток пунктов-рекомендаций.
Достав блокнот, он пробормотал:
– Это очень интересно. Надо записать. Кстати, а кто автор уже этого плаката?
– Дейл Карнеги, – подхватил вопрос заместитель начальника колонии Александр Иванович Ильин.
– Кто-кто? – переспросил корреспондент.
– Карнеги. Дейл, – уже с паузой, опять ответил Ильин. – Знаете такого?
Поднявшись по крутой лестнице, мы зашли в библиотеку. За стойкой на выдаче книг стоял среднерослый осужденный в черной робе с нашитой на груди биркой.
– А что читают? – поинтересовался иностранец.
– Да что читают… про самих себя читают! «Записки из мертвого дома» – вот что читают, – опять отозвался Ильин.
Выйдя из библиотеки, зашли в молельную комнату, потом в один из отрядов, затем – в столовую.
Когда «экскурсия» по недрам исправительного заведения подошла к концу, начальник колонии Валентин Иванович Степанченко распорядился привести кого-нибудь из осужденных.
– Разговаривать с ними будете? Как живут здесь, нет ли жалоб у них?
Журналист кивнул головой.
– Ну, хорошо, тогда ты, – и полковник обратился к стоявшему рядом сотруднику, – приведи… гм, знаешь кого приведи… там у нас два бывших мэра сидят – их веди, и еще одного приведи…
Полковник назвал фамилию.
Спустя пять минут в тесное помещение
– Можно я вас расспрошу, – начинает Уве, – вот вы, например, как сюда попали?
Сидящий по левую руку от журналиста осужденный нехотя отвечает:
– За утечку информации.
– А где вы работали?
– В ФАПСИ.
– Это федеральное агентство правительственной связи? Правильно я понял? Вы там работали?
– Да, именно там.
– А куда утекала информация?
– В БНД.
– В БНД? В разведслужбу эФ-эР-Гэ?
– Совершенно верно.
Ошалев от того, что перед ним сидит немецкий шпион, корреспондент «Шпигеля» решается произнести то, о чем он думает в этот момент, вслух:
– Значит, вы – немецкий шпион!
– По приговору суда – да.
Уве Клуссманн переводит дух, собираясь с мыслями. Для немецкого журналиста встретить в русской колонии немецкого шпиона – настоящая удача.
– А вы по национальности… кто? – продолжает интервью корреспондент.
– Русский.
– А в Германии бывали?
– Я родился там.
– О, неужели?
– Да, я жил в Германии. До девяти лет. Вместе с родителями.
– А с какого вы года рождения?
– Сорок девятого.
– Ваш отец был военный?
– Да.
– И проходил службу в Германии?
– Совершенно верно.
– А потом…
– Потом мы уехали в Россию – тогда еще Советский Союз.
Записывая ответы собеседника в блокнот, журналист не удерживается от комментария:
– Девять лет – это много. И у вас, конечно, остались хорошие воспоминания о Германии? Да? У вас там были друзья?
– Ну, как вам сказать. Я уже ничего не помню о том периоде. Давно это было.
– А немецкий язык вы знаете?
– Знал раньше. Но тоже уже не помню.
– А сейчас, когда вы находитесь в колонии, и осуждены за передачу данных германским спецслужбам, Германия вам как-то и чем-то помогает?
– Нет, не помогает. Ну, если бы я действительно работал на германскую разведку, то полагаю, что ваша страна сейчас бы обо мне не забыла.
Второй из троих осужденных, вызванных на интервью, оказался более разговорчивым.
– Записывайте, – сказал он, – мне скрывать нечего. Я занимал должность мэра в одном из городов Сибири. И вместе со своими помощниками вскрыл большие нарушения, которые происходили в нашем городе. Несколько фирм незаконным путем приватизировали почти все промышленные предприятия в городе. Нажили на этом огромные состояния. Я обратился в прокуратуру города, но прокурор спустил мою инициативу на тормозах. Попросту он отказался заниматься этим делом. Я написал в Генеральную прокуратуру, которая взяла под защиту прокурора города и тоже отказалась давать ход делу. А потом меня обвинили…