От Анны де Боже до Мари Туше

Бретон Ги

Сказав так, он сорвал с головы шлем, дабы быть убитым наверняка, устремился в самую гущу сражавшихся, «подставляя себя под вражеские клинки», и тут же упал замертво. Еще через мгновение тело адмирала было растоптано конскими копытами.

В том сражении десять тысяч французских солдат остались лежать на поле. Там же нашли свою смерть лучшие военачальники королевства — Тремуйль, Луи д'Арс, Лескюр, бастард Савойский, адмирал, а король Франции попал в плен.

Вот и выходит, что нарушение эндокринной системы у Луизы Савойской стало причиной такого

военного поражения, какого Франция не знала со времен битвы при Пуатье.

ФРАНЦИСК I ОБЯЗАН СВОИМ ОСВОБОЖДЕНИЕМ ЛЮБВИ ЭЛЕОНОРЫ

Если бы не сестра Карла Пятого, Франциск I, возможно, окончил бы свои дни в мадридской тюрьме.

Леру де Лэнси

В палатке Карла Бурбонского, куда он с исключительной учтивостью был препровожден, Франциску I перевязали раны. После чего он подсел к маленькому походному столику и написал матери, но не ту знаменитую фразу: «Мадам, все потеряно, кроме чести», которая была сочинена в XVIII веке, а очень нежное и смиренное письмо:

«Мадам!

Чтобы Вы знали, как обошлась со мной судьба, сообщаю, что из всего, чем я обладал, у меня остались лишь честь и сладостная жизнь, а чтобы Вас немного успокоить, я попросил разрешения написать Вам. Эта милость была мне оказана, и я прошу, чтобы Вы, решаясь даже на самые крайние шаги, соблюдали присущую Вам осторожность, потому что я все-таки надеюсь, что Бог не покинет меня совсем. Поручая Вам судьбу Ваших внуков и моих детей, я заклинаю Вас обеспечить падежный проезд в Испанию и обратно гонцу, который отправится к императору, чтобы узнать, как он собирается со мной поступить. И с этим я смиренно препоручаю себя Вашей милости.

Ваш покорный и послушный сын, Франциск».

Можно себе представить, какой взрыв чувств вызвало это письмо, когда оно прибыло в Лион, где тогда находилась Луиза Савойская. Очаровательные подруги короля принялись лить слезы, но очень быстро их осушили, потому что хотелось исподтишка понаблюдать за поведением двух давних соперниц, столкнувшихся неожиданно лицом к лицу: м-м Ангулемской, которую Франциск I, отправляясь в Италию, назначил регентшей, и м-м де Шатобриан.

Последняя, лишившись поддержки короля, сразу поняла, что ей есть чего опасаться при дворе, и потому после глубокого почтительного реверанса сообщила регентше, что собирается отправиться к своему мужу в Шатобриан.

На следующий же день, усевшись в носилки, Франсуаза покинула Лион в сопровождении четырех всадников, а спустя неделю уже была в Бретани, где Жан де Лаваль, супруг поистине странный, принял ее с распростертыми объятиями.

Луиза Савойская поздравила себя с первой победой, которую восприняла как доброе предзнаменование на будущее. Гораздо меньше ее радовала ходившая по всему королевству молва. Дело в том, что ее пребывание во главе государства пугало простой народ, открыто винивший Луизу в поражении под Павией и в пленении короля.

— Ведь

это же из-за того, что она влюбилась в коннетабля, наш, добрый государь сидит в плену у испанцев, а наши братья и мужья погибли под Павией.

Видя ущерб, который нанесли государству «некоторые слабости, присущие ее полу», наиболее смелые отваживались громко заявлять, что «м-м Ангулемская просто обыкновенная шлюха».

Но не только в народе можно было услышать по адресу регентши оскорбительные слова и обвинения. «Не было при дворе ни одного человека, который бы не видел источник всех своих бед в графине Ангулемской», — говорит Дре дю Радье.

Пока Луиза Савойская ознаменовала указанными событиями начало своего регентства, Франциск I был. доставлен в Испанию, где Карл Пятый решил держать его в плену.

И сразу же испанки, хорошо знавшие репутацию французского короля, оказались поражены каким-то видом любовной горячки. Когда король прибыл в Валенсию, невозможно было поверить в то, что он пленник. По тому, какими восторженными кликами встретило его женское население, он выглядел победителем. В его честь устраивались даже спектакли, в которых танцовщицы на всякий случай появлялись без малейших намеков на стыдливость.

Во время одного из таких представлений король протанцевал с хорошенькой женой одного из валенсианских сеньоров. Красавица, семеня ножками в такт звучащей сладостной музыке, показала себя такой нежной, послушной и ласковой, что когда танец закончился, присутствующие в зале услышали, как Франциск I игриво обратился к даме:

— Мадам, вы оказали мне такую честь, что я просто не знаю, как вас вознаградить. Во всяком случае, я готов быть в вашем распоряжении.

Эта манера выражаться в присутствии людей: «Мадам, когда вам будет угодно. Я готов явиться в вашу спальню по первому знаку», произвела на всех громадное впечатление, и все позавидовали даме.

Но король Франции сумел вызвать и более возвышенные чувства. Дочь герцога Инфантадо, прекрасная Химена, воспылала к знаменитому пленнику любовью столь страстной, что, когда в 1526 году он женился во второй раз, она покинула свет и ушла в монастырь.

Весь этот энтузиазм, эти искренние проявления симпатии в конце концов раздражили Карла Пятого, и он приказал заключить Франциска I в одну из башен Мадрида.

Жизнь короля Франции резко изменилась, но популярность его в Испании выросла еще больше. А его тюремное заключение стало даже началом одной любви, которая и принесла ему свободу.

Дама, у которой он вызвал глубокую жалость, звалась Элеонорой Австрийской. Ей было двадцать шесть лет, и она была родной сестрой Карла Пятого.

Вдова португальского короля, Элеонора была обещана братом коннетаблю де Бурбону, но решительно воспротивилась этому.

— Никогда в жизни, — заявила она, — я не выйду замуж за предателя, который стал причиной несчастья короля Франциска.

Карл Пятый заподозрил сестру в том, что она питает к пленнику чувства, труднообъяснимые здравым смыслом.