От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед
Шрифт:
Все сараи, пуни и стодолы в имении и на хуторе у священника были заняты. Кому не хватало места, зажигали костры на берегу реки и у костров коротали ночь. Духовенство находило приют в доме гостеприимного и хлебосольного кульневского священника.
Мы, русские скауты-разведчики и сокола, каждый год приходили походным порядком.
Постараюсь нарисовать картину Кульневских торжеств 1932 г.
Рано утром 19 июня мною был отправлен в Кульнево обоз из двух подвод походной кухни.
К 10 ч. утра 19 июня из Двинска к моей квартире приехали на велосипедах
Приняв знамена и прочитав молитву, отряд под моей командой и под бравурный марш выступил в Кульнево. Выйдя на Петербургское шоссе, я сделал привал. Оглянувшись, я был поражен: за отрядом следовали пешком, на бричках и повозках мамаши, папаши, тетушки, сестры, братья, друзья и подружки соколов и скаутов.
На походе, когда не играл оркестр, неслась русская красивая и могучая песня. Пел не только отряд, пели все, кто шел и ехал за отрядом. Из хуторов и деревень выбегали к шоссе старики, старухи, дети. Глядя на нас, они крестились и плакали. «Бородино» и «Взвейтесь соколы орлами» разносились по полям и рощам, которые давно не слыхали могучей русской песни.
Под «Староегерский» марш отряд, бодро и держа отчетливое равнение по взводам, прошел мимо имения Кульнево, церкви, через хутор священника и вступил в свой лагерь.
С наступлением темноты резкая труба оповестила «сбор» на вечернюю поверку. Отряд выстроился впереди лагеря, фронтом к саду хутора священника, где собралось все духовенство во главе с владыкой и все гости.
После проверки по взводам и команды «смирно» трубач играл зорю.
День угас, и наступил вечер теплый, светлый: луна в полном сиянии царила на небе, освещая мягким светом золотые кресты Кульневской церкви, гусарскую усадьбу, хутор священника, белые палатки лагеря, тихую голубую ленту реки и стройные шеренги отряда, играя отблесками на меди труб оркестра. Труба умолкла и после команды «На молитву, шапки долой» отряд дрогнул в три приема, взяв пилотки в изгиб левой руки. При полной тишине онеслась к небесам молитва «Отче наш», после которой оркестр проиграл «Коль славен». Под короткий марш отряд разбежался по палаткам и столам.
Ночь. Часовые у знамен, дежурный сокол по отряду и дневальные у палаток охраняли крепкий и здоровый сон русской молодежи. Ночь сменилась светлым и теплым днем. В 6 ч. утра после сигнала «подъем» отряд проснулся, зашевелился. К 10 ч. утра в стройной колонне, имея впереди два больших венка, подошел к Кульневской церкви, где владыка Иоанн и 8 священников служили литургию. По углам гробницы стали 2 сокола и 2 разведчика почетными часовыми, а у изголовья 2 знаменщика. Церковь была полна молящихся. Дивно пел местный хор, который пополнился соколами, соколками, родственниками и друзьями соколов.
Перед началом панихиды владыка Иоанн сказал слово, закончив
Когда знаменщики уходили из церкви и склонили над гробницей знамена, все молящиеся стали на колени. В глубокой благоговейной тишине были слышны рыдания и видны тихие слезы.
Перед воротами церкви развернутым фронтом построился отряд, который, приняв знамена, замер после моей команды «смирно». Под встречный марш подошли к параду и стали впереди ворот: принимающий парад полковник Дыдоров, брат старосты двинских соколов — доктор Б.Б. Зубарев, владыка Иоанн и полковник ф. Бек. Владыко Иоанн благословил парад.
Утром 21 июня, поблагодарив милого отца Арсения и его добрую матушку за любовь и ласку, отряд, пройдя усадьбу священника, при крике собравшейся толпы гостей, подошел к Кульневской церкви. Была прочитана молитва перед походом, после которой отряд вытянулся по дороге на Режицу.
Прибыв в Режицу, я поблагодарил свой милый Русский отряд за дисциплину, за поход и отпустил по домам.
К. С. Лейман
Генерал барон ЖОМИНИ
Среди наших военных есть немало лиц, которым имя генерала Жомини известно лишь по бессмертным стихам Дениса Давыдова «Песня старого гусара» и, в лучшем случае, по кое-каким сведениям о его военно-научной деятельности.
Однако личность генерала Жомини и его служебная карьера настолько интересны и оригинальны, что они заслуживают нашего внимания тем более, что вторую половину своей жизни Жомини провел главным образом на службе русским императорам. Он же по своей инициативе оказался основоположником нашей Академии Генерального штаба.
Я думаю, генерала барона Жомини можно охарактеризовать так: талантливый офицер Генерального штаба — прекрасный советник на поле сражения — широкообразованный военный ученый и… неудавшийся полководец.
Биографы описывают его (уже в зрелом возрасте) как мужчину выше среднего роста, скорее — худощавого, с небольшими, темного цвета усами. Характер его был живой и порывистый, но сдержанный, немного обидчивый, щепетильный, порою резкий, независимый.
Военное искусство (тактика, стратегия и пр.), как и военная история, обязано ему целым рядом капитальных трудов (полный перечень их дан в очерке Леконта, лучшего биографа Жомини). Многие до сих пор считают его самым серьезным критиком Фридриха II.
Сент-Бев говорит о Жомини еще больше, а именно: что в военном искусстве он обладал большими способностями, чем Наполеон: обширностью познаний и мыслей; даром развития темы, методичностью, ясностью ее изложения, блестящими и убедительными приемами доказательства.
Сам французский император, после заката своей славы, открыто объявил, что Жомини был единственным человеком, который с самого начала понял, как именно воюет и побеждает Наполеон.
* * *
Проследим теперь вкратце личную жизнь и военную карьеру генерала.