От Баркова до Мандельштама

В настоящую книгу, посвященную произведениям русской литературы ХIX и ХХ веков, по композиционным соображениям наряду с работами последнего времени включены и несколько старых, входивших в ранее изданные книги «Пушкин в зеркале мифов» (М.: Языки славянской культуры, 2006) и «Божественный глагол. Пушкин. Блок. Ахматова» (М.: Языки славянской культуры, 2010). Имеются в виду работы: «Нет, нет, Барков, скрыпицы не возьму…» (Размышления по поводу анонимной баллады «Тень Баркова»), вызвавшая в свое время оживленную полемику, но с тех пор не переиздававшаяся; «И вот как пишут историю!..», представляющаяся автору весьма злободневной в современной российской внутриполитической обстановке; «Это наши проносятся тени…» (Тема Мандельштама в творчестве

Ахматовой 1940–1960 гг.), также не потерявшая, по мнению автора, своей актуальности.

Работа «И только высоко у Царских Врат…» (Об одном стихотворении Блока), входившая в последнюю книгу, включена сюда из-за необходимости постскриптума к ней. Автор посчитал нужным ответить на критические замечания в свой адрес по поводу этой работы, опубликованные недавно В. С. Непомнящим в его новом двухтомнике.

Остальные статьи написаны и большая их часть опубликована в период с 2011 года по сегодняшний день.

Большинство работ, входящих в книгу, – пушкиноведческие; в заключительном разделе, как и в предыдущих моих изданиях, рассматривается творчество классиков русской поэзии ХХ века.

«Нет, нет, Барков, скрыпицы не возьму…» (Размышления по поводу анонимной баллады «Тень Баркова») // Вопросы литературы. 2003. Вып. 6. С. 51–87; затем в кн.: Есипов В. Пушкин в зеркале мифов. М.: Языки славянской культуры, 2006. С. 300–355.

«И вот как пишут историю!..» // Вопросы литературы. 2004. Вып. 4. С. 254–267; затем в кн.: Есипов В. Пушкин в зеркале мифов. М.: Языки славянской культуры, 2006. С. 461–479.

«Благослови Москву Россия…» (Москва после Бородинского сражения) // Вопросы литературы. 2011. № 6. С. 191–204.

«Не дай мне Бог сойти с ума…» // Новый мир. 2014. № 3. С. 177–181.

Кто же все-таки «Поэт той чудной стороны»? // Вопросы литературы. 2015. № 3. С. 79–90.

К истории создания сонета «Поэту» (Уточнение датировки) // Вопросы литературы. 2011. № 6. С. 480–485.

«Крив был Гнедич поэт…» // Вопросы литературы. 2012. № 1. С. 418–421.

Германн, Пестель и мнимые открытия // Вопросы литературы. 2014. № 4. С. 392–397.

«И только высоко у Царских Врат…» (Об одном стихотворении Блока) // Вопросы литературы. 2001. № 4. С. 331–337; затем в кн.: Есипов В. Божественный глагол. Пушкин. Блок. Ахматова. М.: Языки славянской культуры, 2010. С. 289–296.

«Это наши проносятся тени…» (Тема Мандельштама в творчестве Ахматовой 1940–1960 гг.) // Есипов В. Божественный глагол. Пушкин. Блок. Ахматова. М.: Языки славянской культуры, 2010. С. 322–343.

О стихотворении Мандельштама «Кассандре» // Сборник трудов Мандельштамовского общества, находится в печати.

«Я тяжкую память твою берегу…» // Новый мир. 2016. № 1. С. 180–184.

С начала 90-х годов минувшего столетия практически одновременно с упразднением цензуры стали появляться публикации порнографической баллады, упомянутой в заглавии настоящей статьи.

Сам факт таких публикаций, быть может, и не заслуживал бы особого внимания, если бы не одно важное обстоятельство: издатели настойчиво связывали «Тень Баркова» с именем Пушкина.

Дело пошло так быстро, что уже в 1994 году в авторитетнейшем научном издании лицейской лирики Пушкина [1] баллада эта, хотя она и не вошла в состав книги, была безоговорочно признана пушкинской (пока, правда, лишь в разделах «Комментарии» и «Примечания»).

Произошло это оттого, что за основу издания был принят первый том полного собрания сочинений Пушкина, подготовленный и откомментированный М. А. Цявловским и Т. Г. Цявловской-Зенгер еще в 1937 году (как известно, тогда, по условиям политической обстановки тех лет, том вышел в свет без комментариев составителей). В комментариях к тому автором баллады впервые был признан Пушкин. Основанием для этого послужила отдельная

работа М. А. Цявловского, посвященная «Тени Баркова», – «Комментарии», – в ту пору (и многие десятилетия спустя) также не опубликованная. Лишь в 1996 году комментарии Цявловского к балладе вместе с ее текстом были наконец напечатаны в специальном филологическом издании [2] и тем самым сделались доступными для обсуждения.

В настоящей статье мы ставим себе целью заново рассмотреть «Тень Баркова» и проверить убедительность аргументации М. А. Цявловского, признавшего это анонимное произведение пушкинским.

Первое впечатление от прочтения полного текста баллады «Тень Баркова» – совершенно отчетливое сомнение в авторстве Пушкина.

С. М. Бонди когда-то высказался в том смысле, что при оценке стихов никакие логические и иные ученые аргументы не могут заменить или опровергнуть свидетельства верного художественного вкуса. Не посягая присвоить своему вкусу исключительное право на такое свидетельство, мы тем самым избавляем себя от досконального анализа художественных качеств баллады; однако не отказываемся от возможности обратиться хотя бы к некоторым моментам, наиболее очевидно, на наш взгляд, подтверждающим сомнения в авторстве Пушкина.

Основу сюжета баллады составляют, как известно, два порнографических эпизода, издевательски пародирующих сюжет «Громобоя» Жуковского, который построен на двух явлениях герою потусторонних сил: сначала адского духа Асмодея, а потом – Божьего угодника; в пародии и того и другого заменяет тень Баркова. Вот образчик пародирования:

«Ах, что ж Могущий повелел?»– Надейся и страшися,«Увы! какой нас ждет удел?Что жребий их?» – Молися!И руку положив крестомНа грудь изнеможенну,Пред неиспытанным ТворцомМолитву сокрушеннуУмолкший пролиял в слезах…«Скажи, что дьявол повелел»– Надейся, не страшися. —«Увы, что мне дано в удел?– Что делать мне?» – Дрочися!И грешный стал му** трясти.Тряс, тряс, и вдруг проворноСтал х** все вверх и вверх расти,Торчит ел**к задорно.И жарко плешь огнем горит…

Памятуя слова С. М. Бонди о художественном вкусе, обойдем молчанием восторженное (продиктованное, думается, не в последнюю очередь уступкой антирелигиозной идеологии) заключение М. А. Цявловского: «Приведенные стихи Пушкина – один из самых замечательных образцов пародии в русской литературе». Да и почти все остальное построено на примитивной и плоской скабрезности и, что примечательно, практически лишено всегда свойственного пушкинскому словесному хулиганству, блестящего юмора, что украшает такие его бесценные выходки, как лицейское «От всенощной вечор идя домой…», или шедевр непристойной эпиграммы «Орлов с Истоминой в постеле…» (1817), или шуточку 1819 года «Недавно тихим вечерком…», или более поздний «фламандской школы пестрый сор» – уморительную сценку «Сводня грустно за столом…» (1827).